Новый характер времени проявился и -в пышном расцвете светской архитектуры дворов-усадеб, около половины которых в Москве принадлежало духовенству, дворянству и служилым людям царских приказов. Эта архитектура восходила к традиционному дому патриархальной семьи, где каждый объем возвышался и украшался сообразно положению его обитателей.
Примером пышного воспроизведения композиции -русского деревянного терема был знаменитый деревянный дворец царя Алексея Михайловича в селе (Коломенском под Москвой.
Дворец в Коломенском состоял из семи хором (для царя, царевича, царицы и четырех царевен), он складывался из срубов и клетей, связанных живописно расположенными переходами. Центром композиции главного фасада, Обращенного к храму Вознесения, являлось резное крыльцо. Срубы завершались покрытиями разнообразных форм: палаткой, епанчой, шатром, бочкой, крещатой бочкой, кубом и т. д. Дворец, видимо, весьма нравился современникам, называвшим его «восьмым чудом света». Им импон провал о живописное разнообразие асимметричной композиции, противопоставленные друг другу и гармонирующие друг с другом формы завершений, живописные, открывавшиеся в пространство крыльца и переходы, богатая деревянная резьба и цветная раскраска отдельных элементов стен.
В архитектуре дворца в Коломенском, очевидно, уже проявился принцип нарочитой декоративности, отражавшей отмеченные выше симптомы в развитии общества. Вся жизнь в Москве в ту пору была показной, декоративной, естественно, что и зодчество должно было всецело служить выражением своего времени. И коль скоро архитектура отражала время и служила обществу в идеологической области, эта своеобразная красота не может быть не понята и совершенно отвергнута современным логическим мышлением. «Пусть не стало больше новгородской (Конструктивной логичности, — пишет по этому поводу И. Э. Грабарь,— пусть только игрушечны многие формы, но отказать этой сплошной декорации в красоте нельзя. И когда глядишь на Ростов с озера, в котором опрокинулась ни с чем несравнимая сказка его сотни куполов, то язык не поворачивается упрекать его былых строителей за то, что они не столько строили, сколько украшали. Ибо красота всегда правее логики и всегда покоряет».
Другое дело, когда это причудливое зодчество уже перерастало в новые качества, совершенно не отражая более видение народа, но только прихоть деспота, его пресыщенный вкус, его психическую неуравновешенность, страх и религиозный фанатизм. Таким представлялся А. iK. Толстому теремной дворец Ивана Грозного IB Александровской слободе, описанный им в «Князе Серебряном»: «Трудно описать великолепие и разнообразие этой обители. (Ни одно окно не походило на другое; ни один столб не равнялся с другим узорами или красотой. Множество глав венчали здание. Они тянулись одна возле другой, громоздились одна на другую, и сквозили и пузырились. Золото, серебро, цветные изразцы, «как (блестящая -чешуя, покрывали дворец сверху донизу. (Когда солнце его освещало, нельзя было издали догадаться, дворец ли это, или куст цветов исполинских, или то жар-птицы слетелись в густую стаю и распустили на солнце огненные перья?»
Одним из критериев декоративности как правомерного архитектурно-композиционного приема, отличного от декоративности (чисто изобразительной, служит текто-ничность -формы. Отвечающая этому требованию форма предстает в качестве некоторой единой художественной и функционально-структурной единицы.
Рассмотрим некоторые особенности тектонического построе- орм русской деревянной архитектуры. Знакомство с ними расширит понятие о тектонике как важном средстве архитектурной композиции.