Главный экспонат ярмарки — центральный ансамбль из «Трайлона» и «Перисферы», спроектированный Уоллесом Харрисоном. Это решительное возрождение двух формальных противоположностей, определивших некогда архитектуру Манхэттена, — иглы и шара. Ансамбль непреднамеренно отмечает конец манхэттенизма: после 50 лет довольно тесного взаимодействия эти две формы оказываются наконец окончательно разделены.
Игла «Трайлона» — треугольного пилона — внутри полая. Шар «Перисферы» — самый большой из всех, когда-либо построенных в истории человечества, — имеет 6о метров в диаметре: это в точности ширина манхэттенского квартала.
«Перисфера» есть не что иное, как чистый архетип манхэттенского небоскреба: шар, достаточно высокий, чтобы быть башней. «Высотой с восемнадцатиэтажный дом, широкий, как городской квартал, с внутренним пространством большим, чем два зала ,,Радио-сити“…»
Положение «Перисферы» на ярмарке во Флашинг-медоуз должно рассматриваться как временное или по крайней мере как неокончательное. Чтобы она наконец заняла подобающее ей место, «Перисферу» следует перекатить на Манхэттен.
В отличие от «Шар-башни» «Перисфера» не разделена на этажи. Полая внутри, она содержит подробный макет неуловимого Города индустриальной эпохи — «Демополиса». В центре макета высится стометровая башня, она не встроена в решетку, но расположена посреди обширного луга. Его окружают ряды совершенно одинаковых второстепенных башен, а за ними — «идеально гармоничный „город-сад завтрашнего дня“. Не воображаемый город, но вполне реалистичный проект того, как мы должны были бы жить сегодня; город света, воздуха и зеленых пространств, увиденный С ВЫСОТЫ 2000 метров…»35.
В центре города сосредоточены культура, управление, высшие учебные заведения, развлекательные и спортивные комплексы. Население живет в городах-спутниках, соединенных с центром удобной системой общественного транспорта.
«Это не город каменных ущелий и бензиновых выхлопов, это город простых функциональных зданий — по большей части невысоких — среди зелени и чистого воздуха…»
Ле Корбюзье выигрывает через подставных лиц. Город внутри первой и последней «Шар-башни» — это «Лучезарный город». Оставаясь на наблюдательной позиции в Париже, он гордо заявляет о своих правах. «Между прочим, даже американские архитекторы понимают, что небоскреб без контроля — это нонсенс.
Для тех, кто видит далеко вперед, Нью-Йорк — уже не город будущего, но город прошлого.
Нью-Йорк с его случайными, сгрудившимися вместе башнями и дефицитом воздуха, такой Нью-Йорк с 1939 года отходит в Средневековье…»36.