Метрополис стремится достичь той мифической точки, когда уже весь мир будет сделан руками человека и, следовательно, будет полностью соответствовать человеческим желаниями. Метрополис — это вызывающая устойчивое привыкание машина, из которой нет выхода, разве что она сама этот выход предложит…
Став вездесущим, метрополис теперь похож на Природу, которую заменил: он воспринимается как нечто само собой разумеющееся, практически незаметен и уж точно не поддается описанию. Цель этой книги — показать, что Манхэттен породил особый урбанизм большого города, культуру перегрузки.
Не столь прямолинейно книга высказывает и другое, скорее подспудное, соображение: метрополис требует/заслуживает совершенно особой архитектуры, которая сможет обеспечить изначально обещанный новый образ жизни метрополиса и развить едва зародившиеся традиции культуры перегрузки. Манхэттенские архитекторы творили свои чудеса, наслаждаясь роскошью добровольного отказа от сознательных действий. Труднейшая задача последней четверти XX века — управиться с экстравагантными и мегаломанскими требованиями, амбициями и возможностями метрополиса, действуя сознательно.
После главы «Postmortem», в которой описано скукожива- ние манхэттенизма, словно его слишком внезапно вытащили на яркий солнечный свет, «Приложение» следует понимать как фиктивное заключение, как интерпретацию той же темы, но не посредством слов, а через серию архитектурных проектов. Предложенные проекты — некий гипотетический продукт манхэттенизма как осознанной доктрины, территория действия которой уже не ограничивается островом, где она была создана.