Главной духовной силой средневекового общества, оказывавшей непосредственное влияние на эстетические представления, была христианская церковь. Христианство, проникая всюду, обеспечивало единство разнообразной множественности, которая проявлялась и в строгом обязательном разделении общества на сообщества, классы, ранги, гильдии. Недаром говорят, что в средние века существовать означало принадлежать к одному из сообществ — здесь жили и умирали в стиле своего класса, своего сообщества, своей корпорации Г
Духовное единство зрительно выраженной множественности лежит по-видимому и в основе ведущего композиционного принципа готической архитектуры. «Готика не признает симметрии в той мере, в какой это свойственно предшествующим и последующим стилям»,— писал немецкий историк искусства А. Э. Бринкман. Композиционный метод готики, по определению другого немецкого историка Г. Гаймюллера, состоит в сложении и умножении мельчайших архитектурных единиц, в противоположность Ренессансу, который в трактовке архитектурного организма всегда исходит из целого, принимая это единство в качестве масштаба композиционного членения и кладя его в основу вычитания и деления. «Очарование готического сооружения, — по словам А. Э. Бринкмана, — именно в том и состоит, что заключенные в нем множественность и разнообразие сохраняют выражение множественности».
Ключ к видимому городу средневековья не может быть найден в какой-либо формальной композиционной схеме планировки. Ритмическая застройка криволинейных улиц гармонировала с религиозной процессией, представлявшей собой наиболее захватывающее зрелище тех времен. Те, кто проходил по городу в. такой процессии, при каждом ее изгибе и повороте могли видеть впереди подобных себе, обозревая другую часть шествия. Здесь участник был и непременным зрителем, каковым он никогда не мог быть в формальном параде на прямой улице. Так, пассажир, стоящий у окна поезда, иногда ловит момент, когда на участке извивающейся железнодорожной линии он может увидеть локомотив и весь состав, увидеть стремительно движущееся целое, к которому он принадлежит.
В религиозной процессии как самом захватывающем театрализованном представлении того времени, где имел возможность, принять участие и быть представленным каждый член общества, могут быть опознаны черты одной из типичных знакомых ситуации времени. Чтобы настроиться на соответствующее эстетическое- восприятие архитектуры средневековой застройки, нам было бьт полезно проследовать по городу в такой процессии или проследить за ней со стороны. Такую возможность нам предоставляет известный художник А. Дюрер, давший в начале XVI века следующее красочное описание виденной им картины: «В воскресенье… я видел Великую Процессию из церкви Богоматери в Антверпене, когда весь город каждого ремесла и ранга собрался, каждый одетый в его лучшие одежды соответственно его рангу. Все ранги и гильдии имели свои знаки, по которым их можно было узнать. В интервалах процессии несли большие дорогие свечи и три длинные старинные трубы из серебра. Было также, на немецкий фасон, много трубачей и барабанщиков. Все инструменты громко гудели и били.
…В этой процессии было показано очень много очаровательных вещей, великолепно выполненных. Мимо проезжали телеги, наряженные под корабль, и другие сооружения. От начала до конца процессия длилась более, чем два часа прежде, чем прошла мимо дома».
Множественность и разнообразие компонентов процессии, описанной очевидцем, были связаны воедино незримой силой и потому были явно выражены, развиты, многокрасочны.
Подобным же образом улица с закрытой перспективой состояла из множества узких устремленных вверх торцов домов с крутыми скатами, из которых ни один не брал на себя ведущей роли, но в один из моментов восприятия в движении мог оказаться в выгодном положении точно так же, как из каждого дома мог быть хорошо виден прилегающий отрезок улицы или ряд других домов.
Картина города не ограничивалась лишь непосредственным восприятием близлежащей застройки. В средневековом городе существовали условия для восприятия архитектурных форм во втором уровне, над крышами жилых домов, причем эти условия были более благоприятными, чем в позднейшие времена, когда для восприятия значительных сооружений потребовалось создание широких улиц-лучей и открытых площадей.
Такое композиционное построение, сохраняя множественность и различие, не разрушало представления о целостности городской среды. Но эта целостность достигалась не с помощью таких формальных приемов, как прием зеркальной осевой симметрии. В качестве примера приведем анализ картины одной из улиц города Нордлингена, данный А. Э. Бринкманом.
«Красота улицы Шаффлермаркет в. Нордлингене целиком обязана чудесной взаимосвязи ее форм. Как же пропорции двухмерной картины обращаются в пропорции трех измерений, в представление о глубине? Окна в большинстве одинаковых размеров, что дает единый масштаб всем домам и заставляет трехэтажные дома на втором плане вырастать над двухэтажными на первом. Все крыши имеют одинаковый уклон и выполнены из одного материала. Измельченная сетка черепичной крыши помогает глазу оценить расстояние и посредством этого также реальные размеры крыш. Глаз скользит от меньших к большим крышам, пока он, наконец, не останавливается на доминирующей над всеми крышей церкви Св. Георгия. В самом деле, ничто не может создать более живую иллюзию пространства, чем постоянное повторение размеров, знакомых глазу и видимых на разной глубине архитектурной перспективы. Это реальности архитектурной композиции и их эффект увеличивается разницей в тонах (Воздушной перспективы. Когда, наконец, выявляются полные формы домов… башня кажется огромной в размерах с ее часто расчлененными массами, поднимающимися высоко в небо».
У этого описания есть продолжение. Оно принадлежит перу теоретика архитектуры С. Е. Расмуссена. Посетив описанный город, С. Е. Расмуссен нашел, что здесь действительно можно почувствовать многое так, как повествует А. Э. Бринкман. Но, когда вы видите место в натуре, утверждает С. Е. Расмуссен, вы получаете и совершенно новое впечатление от него, чем это можно представить, глядя на фотографию. «Вместо картины улицы вы получаете впечатление о всем городе и его атмосфере. Нордлинген — средневековый город, обнесенный круглой стеной. Первый взгляд на него, после входа в городские ворота, дает вам впечатление города, состоящего из идеальных домов с заостренными фронтонами и обращенными к улице, над которыми доминирует огромная церковь. И по мере того, как вы проникаете в город, ваше (впечатление укрепляется. Вы не находите того места, где бы вы могли остановиться и сказать: «Это следует смотреть отсюда». Вопрос, который интересовал А. Э. Бринкмана, как двухмерная картина переходит в трехмерную, не возникает. Теперь вы в середине самой картины. Это означает, что вы не только видите дома во фронт перед вами, но в то же самое время, и не видя их, вы уверены оз их существовании по обе стороны и держите в своем представлении те, которые вы только что прошли. Каждый, кто видел определенное место на фотографии и затем посетил его, знает, как отлично оно в натуре. Вы чувствуете атмосферу всюду вокруг вас и более независимы от угла, под которым была сделана фотография. Вы вдыхаете воздух места, слышите его звуки, замечаете, как они отражаются невидимыми домами за вашей спиной».
Природа «чудесной взаимосвязи форм», рождения целостного, образа при «постоянном повторении размеров, знакомых глазу и видимых на разной глубине архитектурной перспективы», близка природе стереофонического образа, рождаемого звуками органной музыки, которые лепятся друг к другу в той же чудесной взаимосвязи. И хотя формальные принципы организации здесь не играют ведущей роли, взаимосвязь элементов не может существовать без определяющей музыкальной идеи, единого настроя, как и архитектурный ббраз не может сложиться без целостного представления о структуре города, где целостность и единство все же обусловливаются специфической формой соподчинения элементов ведущему объему, воспринимаемому почти равнозначно с любой отдаленной точки города.
Чтобы уточнить наметившееся представление, обратимся далее к анализу композиции одного из главных сооружений средневекового города-собора, игравшего тогда роль той ведущей архитектурной формы, которая Обеспечивала целостное представление о композиции всей застройки.