Представляет собой иллюстрацию к пророчеству Исайи о пришествии Мессии: «И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; и почиет на нем Дух Господень» (Исайя 11:1). В нижней части витража изображен спящий Иессей. Над его ложем висят зажженная лампа и отдернутый полог. Из чресл Иессея исходит стебель, на котором, друг над другом, по средней оси окна располагаются три фигуры царей. Они сидят в развилках стебля, фронтально, раскинув руки и держась за симметричные ветви с орнаментализованными цветками на концах. Фигуры и развилки четко вписаны в квадраты оконной арматуры. Над царями помещены так же сидящие Богоматерь и Христос, окруженный семью голубями, дарами св. Духа. По сторонам от этого срединного вертикального ряда, в окаймляющих квадраты арматуры полукружиях, находятся меньшие по размеру стоящие фигуры пророков — Исайи, Иеремии, Моисея, Самуила и других. У них в руках свитки с надписями, содержащими тексты их пророчеств.72 Маль73 первым обратил внимание на то, что до Сен-Дени такой композиции в искусстве не существовало. Правда, потом исследователи находили иллюстрации к пророчеству Исайи в миниатюрах, возникших раньше витража Сен-Дени, но, как остроумно заметил Панофский, эти миниатюры изображали «или древо без царей, или царей без древа».74 В Сен- Дени была найдена максимально удачная, компактная, емкая и многозначная по смыслу изобразительная формула. Ветхозаветные цари должны были, по всей вероятности, подобно статуям порталов, восприниматься как прототипы французских королей, а генеалогическое древо — как прототип ка- петингской династии. Кроме того, древо с тремя ветхозаветными царями и с пророками служит в буквальном смысле основой, опорой для главных фигур Нового завета, Богоматери и Христа.75
Примечательно, что в капелле, посвященной Богоматери, ее тема не получила преобладающего значения. Она вошла частью в христологическую тему и в тему преемственной связи двух заветов. Восторженное почитание Богоматери, проповедовавшееся Бернардом Клервоским, в Сен-Дени еще не нашло отклика. Но уже через несколько лет в витражах и скульптуре западного фасада Шартрского собора эта тема зазвучала более явственно.
Композиция «Древо Иессеево» была сразу оценена современниками. Всего десять лет спустя она появилась в том же виде, но в более крупном масштабе и с большим количеством персонажей в одном из трех витражей западного фасада Шартрского собора и затем на протяжении ста лет неоднократно воспроизводилась в витражах и в миниатюрах французских, немецких, английских. Английским витражистам эта формула особенно пришлась по вкусу. В 1170 году ее повторили в Йоркском соборе, а около 1170 года — в Кентерберийском. Художников привлекала, очевидно, не только емкость идейного содержания этого витража, но и его композиционные свойства: стройность, симметричность, структурная ясность, отвечавшие вкусу готики, а также удивительно органичное сочетание человеческих фигур с растительным орнаментом.
