В целом и его общая композиция также демонстрируют в Сен-Дени полное совпадение рисунка теологической мысли со структурой скульптурных циклов и архитектоникой порталов. Статуи-колонны изображали персонажей Ветхого завета. Рельефы верхних частей порталов — архитравов, тимпанов, архивольтов — посвящены темам Нового завета. Структура декора наглядно иллюстрирует популярную в средневековой теологии мысль, что Ветхий завет является фундаментом, на котором вырос Новый завет. Метафора «столпы церкви» превращается в Сен-Дени в зрительный образ. Ветхозаветные фигуры в буквальном смысле служат опорой для новозаветных сцен, несут их на себе. Тема преемственной связи Ветхого и Нового заветов была излюбленной темой Сугерия. Впервые появившись на порталах, она проходит затем красной нитью сквозь программы витражей хора, алтарных и других комплексов в интерьере церкви. В то же время визуализация умозрительных идей, их воплощение в осязательные образы стали с наступлением зрелого этапа романского стиля непреложной тенденцией развития европейского искусства, связанной с формированием сенсуалистического мировосприятия. Сам факт рождения монументальной скульптуры был ее проявлением. В Сен-Дени этот закономерный процесс вступил в новую фазу. Визуализация достигла более высокой, чем прежде, степени.
Характерно, что верхняя и нижняя части порталов церкви Сен-Дени приблизительно одинаковы по высоте. Это их равенство явственно показывает, что каждый завет имел большое значение в истории человечества. Однако равномерность украшения скульптурой всех компонентов портала и равномерность украшения всех трех порталов стали обязательными принципами построения скульптурного декора готических фасадов, хотя в дальнейшем они не были мотивированы в такой мере иконографической программой. Эти принципы, впервые сформулированные в Сен-Дени, коренным образом отличают готические порталы от романских, в которых тимпан был главным, пластически наиболее насыщенным и содержательно наиболее значимым компонентом, а главный портал (в тех случаях, когда фасад имел три портала) решительно доминировал над остальными.
Каких персонажей Ветхого завета изображали статуи Сен-Дени, неизвестно. На рисунках Монфокона можно опознать только Моисея — по скрижалям в его руке. Среди фигур есть мужские и женские, коронованные и без корон, у некоторых на головах ермолки. Е. Китцингер 52
высказал предположение, что статуи изображали предков Христа. Однако вряд ли он был прав, так как Моисей в Евангелии от Матфея не упоминается в числе предков Христа. М. Обер 53 считал, что фигуры Сен-Дени представляли собой персонификации отдельных книг Библии и что эта идея восходила к рукописным библиям, где в начале каждой книги помещался инициал с вписанной в него фигурой. Наиболее сложная интерпретация, связывающая программу цикла со спецификой исторического момента, в который она создавалась, принадлежит А. Катценелленбогену.54 По его мнению, коронованные фигуры, библейские цари, воплощали идею французской королевской власти, являясь ее ветхозаветным прототипом и образцом. Некоронованные фигуры, патриархи и пророки, аналогичным образом воплощали идею власти духовной, церковной. Совместное же их пребывание на порталах должно было продемонстрировать гармонию церковной и светской властей во Франции. Такая идея действительно могла быть близка Сугерию, потому что он на протяжении всей своей жизни всячески стремился урегулировать отношения французского короля с папой и с папской партией прелатов внутри страны и достиг в этом немалых успехов. В отличие от империи, постоянно пребывавшей в состоянии борьбы с папским престолом, во Франции спор об инвеституре епископов решался сравнительно мирно. Еще в конце XI века его сумел повернуть в благоприятную для короля сторону епископ Иво Шартрский, тогдашний крупный авторитет в юридических и политических делах церкви.55
Сугерий действовал в том же направлении, хотя роль посредника между королем и папой требовала от него неусыпного внимания и непрестанных усилий. Вполне правдоподобно поэтому, что он хотел показать в декоре порталов достижения своей политики.
Сложность, даже изощренность идейного замысла, который приписывает циклу статуй-колонн Катценелленбоген, не должны ставить под сомнение правильность предложенной им интерпретации. Подобную же изощренность и оригинальность мысли обнаруживают и другие иконографические программы декора церкви Сен-Дени, причем как раз те, о которых Сугерий писал в своих книгах и которые он, следовательно, составлял. Сомнительным моментом в интерпретации Катценелленбогена выглядит, однако, его трактовка изображений патриархов и пророков как собирательного образа ветхозаветного духовенства. Но в том, что программа цикла статуй была так или иначе связана с идеей королевской власти, он, очевидно, прав. После церкви Сен-Дени циклы статуй-колонн, изображающих ветхозаветных персонажей, и среди них непременно царей, появляются или в церквах королевского домена, или в тех аббатствах и соборах, клир которых возглавляли сторонники королевской политики. В самой церкви Сен-Дени эту идею воплощает, помимо цикла статуй, еще и витраж в центральной капелле хора, изображающий «Древо Иессеево». Его среднюю часть занимает вертикальный ряд сидящих библейских царей в коронах, по сторонам помещены фигуры пророков.
