Новые черты, появившиеся в романском искусстве на высшей ступени его развития—демонстративность, адресованность зрителю, систематичность, энциклопедизм тематики, обычно называют в качестве специфических черт готики эпохи соборов. Действительно, для готики они в высшей степени характерны, но в романском искусстве тоже были достаточно заметны, и это вполне объяснимо. Новые социальные процессы, потребовавшие от искусства новых социальных функций, начались еще в конце XI— начале XII века, и романское искусство успело откликнуться на них своими художественными средствами. В способах организации людских масс и их просвещения готика явилась прямой наследницей романского искусства, выросшей на его фундаменте. Более того, все конструктивные и структурные элементы, из которых слагается готический собор, уже были найдены и разработаны романским искусством. Но там они появлялись спорадически и разрозненно. Романская эпоха была эпохой экспериментов, чрезвычайно обильной плодотворными идеями и находками, которые, однако, возникали в разных областях и даже на разных этапах развития романского стиля. Готика отобрала некоторые из них, свела воедино, развила, переосмыслила и сделала основополагающими элементами своей системы. Так, нормандская архитектура дала готике нервюрные своды, трехчастное деление стены главного нефа храма, композицию его главного фасада, Бургундия — темы и композиции скульптурного декора, клюнийская архитектура паломнических церквей — план хора с обходом и венцом капелл.
Но в корне неправильно было бы представлять процесс сложения готики только как эволюционный. Возникновение готики явилось революцией в смысле резкой смены эстетики, кардинального изменения эмоциональной тональности и эмоционального диапазона искусства. Изначальным импульсом для возникновения готики было стремление увидеть новый художественный образ, и оно проявилось сразу, внезапно. В этом отношении романское искусство не создало ни подступов, ни приближений к готике. Оно на всех фазах своего развития воплощало одну и ту же эстетическую идею, было верным одной и той же художественной концепции. Это и обусловливало целостность стиля. Развитие романского искусства вело лишь ко все более полному раскрытию и ко все более четкой формулировке основной концепции. Выходов за ее пределы не совершалось нигде, какие бы смелые конструктивные и композиционные новшества ни порождал стиль. Романский храм с его тяжелыми массами, большими плоскостями, медлительными ритмами был в продолжение всего существования романского искусства образом суровой, замкнутой твердыни. Образы живописи и скульптуры всегда оставались сумрачными, пребывающими в драматической борьбе с орнаментальной стихией и под диктатом геометрических схем, подчас грозными или жестокими. Язык романского искусства всегда сохранял лаконичность, резкость, категоричность. И главное, романское искусство было сверх- и вне- личным. Оно воздействовало на массовое сознание масштабностью и непререкаемой силой архитектуры, блеском ее драгоценного внутреннего убранства. Оно давало возможность воочию видеть святое и священное. Образы его скульптуры внушали страх божий и страх первобытный, удовлетворяли любознательность и любопытство. Романский храм периода зрелости стиля отвечал и высоким устремлениям духа теологически мыслящего человека. Он располагал к медитации, его математически выверенные пропорции, очевидная логика членений, высокое мастерство кладки камня и безупречная гладкость плоскостей внушали мысль о мудром устройстве мира, о единой созидательной воле творца. Недаром архитектура цистерцианского ордена, ориентировавшего своих монахов на возвышенную медитацию, отличалась особым совершенством пропорций, особой чистотой линий и форм, свободных от всяких украшений.
Но в романском искусстве не было ничего адресованного личному, эмоциональному миру человека с его своевольными порывами, драматическими коллизиями и поисками внутренней гармонии. В нем не было ничего просветляющего и умиротворяющего, ничего интимного и лирического. В романском искусстве не было переживания и отображения телесной человеческой красоты, не было показано, как выглядит человек, наделенный нравственными достоинствами, не было воплощено представление о гармонии в человеке телесных и душевных свойств: отсутствовали человеческая индивидуальность и человеческий эстетический и нравственный идеал. Потребность же в художественном воплощении этих чувств и идеала в первой половине XII века появилась и становилась все более настоятельной. Уже существовала провансальская лирика с ее образом Прекрасной дамы и анализом прихотливого любовного чувства. Был героический эпос, изображавший героев, прекрасных телом и духом, наделенных личной доблестью и благородством. Были искренние и пылкие, проникнутые личным чувством и повествующие о личных переживаниях письма Элоизы к Абеляру. Был сам Абеляр с его гипертрофированным личностным сознанием и неотразимой силой воздействия своей личности, своего интеллекта на умы современников. Был Бернард Клервоский, поражавший воображение людей своей личной страстностью и своей личной святостью. Были написаны автобиографии Гвиберта Ножанского и Абеляра, биография Людовика VI. И сама готика своим рождением обязана личности — инициативе, энергии, эстетической одаренности и усилиям мысли аббата Сугерия.
