Сугерий рассказывает и о том, как за недостатком ценного строительного материала он думал привезти мраморные колонны из Рима, из терм Диоклетиана. Но их надо было транспортировать через Средиземное море, затем вокруг Испании в Нормандию и далее по порожистым излучинам Сены до Парижа, платя большие пошлины. К счастью, по соседству, в Понтуазе, обнаружили карьер, из которого прежде добывался камень для мельничных жерновов, и проблема была решена. Не менее живо описывает Сугерий, как он провел бессонную ночь, размышляя, где достать толстые бревна для кровли западной части церкви, и наутро с группой лесорубов отправился в окрестные леса, хотя надежды найти старые деревья не было, казалось, никакой, так как кастеллян мелкого феодала, вассала аббатства, давно вырубил их во всей округе для палисадов и других укреплений замка. И все же за девять часов поисков в лесной чаще Сугерию удалось найти двенадцать стволов нужной толщины. Панофский прав, говоря, что в стремлении Су- герия входить во все хозяйственные проблемы строительства есть нечто патриархальное.26 Государственный муж, королевский советник, прелат, он вместе с тем не порвал еще с традицией монастырского уклада жизни, унаследованного от раннего средневековья, когда монастырь был самодовлеющим, самообслуживающимся мирком. Но в многогранности своей деятельности и в интенсивности всех ее проявлений Сугерий был сыном своего времени. Активность жизненной позиции, развитость самосознания, самобытность идей, воля к творчеству, к новаторству ставят его наравне с двумя другими выдающимися индивидуальностями эпохи — Абеляром и Бернардом Клервоским. Но, в отличие от них, он был не односторонне умозрительной, а гармоничной и прежде всего художественно одаренной, артистичной натурой. Поэтому и новаторство его выразилось не в рациональном подходе к познанию мира, как у Абеляра, не в гуманизации представлений о Божестве, как у Бернарда, а в создании нового образа храма.
Работы по перестройке церкви аббатства Сен-Дени начались с западной части здания. Предварительно было снесено западное завершение храма VIII века — нартекс и двубашенный фасад с выступавшей из него апсидой.27 Это произошло, как считают исследователи, около ИЗО года.28 В середине 30-х годов начали воздвигать новые, более масштабные нартекс и фасад. Комплекс был заложен гораздо западнее бывшего каролингского фасада, поэтому между восточными столбами нового нартекса и сохранившим прежний вид каролингским нефом образовалось значительное пространство, и неф пришлось удлинить более чем на треть. Именно для этой промежуточной части храма Сугерий думал привезти из терм Диоклетиана мраморные колонны, пока не обнаружил карьер с подходящим камнем в окрестностях Понту аза.
Нартекс, построенный при Сугерии, имеет три нефа и два этажа. В каждом нефе содержится по две травеи. Из них две боковые западные находятся в основаниях башен фасада. На втором этаже в пространство церкви открываются три большие капеллы. Нижний этаж освещается тройным окном, расположенным в средней части фасада, капеллы освещают фасадная роза и тройные окна по сторонам от нее.
Уже в этом сооружении видно, что зодчие стремились применить новые конструкции, но делали это неуверенно, опасаясь за их прочность и не используя в полной мере их эстетических возможностей. Травеи нартекса перекрыты нервюрными сводами, опирающимися на обставленные полуколон- ками столбы. Пластика и линии нервюр и многочисленных служебных полуколонн были призваны динамизировать архитектуру нартекса, сделать зримыми тектонические силы, действующие в опорах и сводах. Однако громоздкость, тяжеловесность этих пластических элементов не позволили эффекту проявиться с достаточной определенностью. Столбы нартекса гораздо массивнее и больше, чем этого требовала конструкция сводов. То же излишество материала, то же недоверие к новым конструктивным приемам демонстрируют толстые неуклюжие валики нервюр. Правда, своды времен Су- герия можно видеть ныне лишь в двух подбашенных травеях. Остальные четыре травеи были перестроены в середине XIII века, когда в стиле высокой готики сооружался неф церкви. Характерно и то, что капители служебных полуколонн, на которые опираются нервюры, поставлены большей частью параллельно осям пространства церкви, а не по диагонали к ним, не соответствуя, таким образом, диагональным линиям ребер. К тому же все капители полуколонн расположены на разных уровнях. Принцип романского партикуляризма продолжает еще здесь действовать в полную силу. Он обнаруживает себя и в разнообразии орнаментов капителей, предъявляющих зрителю богатый набор наиболее типичных романских мотивов — пальметты и листья аканта, плетенки, изображения птиц и монстров. Стилистика капителей также типично романская. Формы плоски, жестки, геометризо- ваны.
