Средоточием архитектуры становится Севилья, где этому всячески способствовал эмир аль-Мутамид. Арабский историк Ибн Хакан писал, что тот «был самым щедрым, гостеприимным, великодушным и могущественным среди всех эмиров Андалусии : его дворец был пристанищем для путешественников, местом собрания для ученых, центром, куда устремляли все надежды».
Он поднял культуру Севильи на уровень былой кордовской. Правда, в отличие от последней, наивысшего уровня достигли музыка и пение. Недаром знаменитый Аверроэс, сравнивая эти два города, говорил: «Если в Севилье умирает ученый, его книги везут продавать в Кордову, если в Кордове умирает музыкант, его инструменты везут продавать в Севилью».
Накалявшийся пыл Реконкисты отнюдь не уменьшал мавританского влияния в культуре. Оно даже стало заметнее в ХII — ХIII вв. В этот период возрастает значение Толедо, который «становится не только стратегическим центром… из которого можно было совершать походы в мусульманские владения, но одновременно и выдающимся культурным центром… городом, где скрещивались два течения: одно, идущее из христианских королевств Севера, и другое, истоки которого лежали па Востоке». Восточное явно было сильнее.
В воображении историков оживают придворные дамы из Бургоса или Леона, донимавшие нетерпеливыми расспросами послов, «какие ткани и цвета были в моде, какие.., безделушки из слоновой кости и черного янтаря, какой хрусталь купцы Кордовы выставляли на своих базарах».
Возвращаясь хронологически назад, напоминаем, как усвоили арабский язык мосарабы. Но, по новейшим исследованиям, в качестве обиходного имел примерно такое же распространение и испанский, были в ходу и смешанные языки. Естественно, по мере успехов Реконкисты удельный вес и статую испанского (кастильского) возрастает, однако еще не менее двух столетий продолжается сосуществование языков.
Следует отметить созданную еще Альфонсом VI в Толедо коллегию (в ней бок о бок работали христиане, мусульмане и евреи), занимавшуюся переводами, в основном с арабского на латынь. А в 1254 г. Альфонс X примерно с той же целью основал в Севилье латино-арабский институт, вскоре заручившийся даже одобрением папы Александра IV.
Что касается народного образования, то система его в аль-Андалусе, как, впрочем, на всем исламском Востоке, отсутствовала. Но сеть школ была велика — халиф аль-Хакам открыл их 27 только в Кордове. Благодаря этому большая часть испанских мусульман знала грамоту, а страна и в этом отношении превосходила тогдашнюю Западную Европу.
Существовало и высшее образование, хотя тоже бессистемное — «в зависимости от своего культурного уровня, вкусов и прихотей, каждый педагог преподавал, какой считал это нужным». Штудировали комментарии к Корану, грамматику, лексику, медицину, философию и особенно юриспруденцию.
Примечательно, что некоторые испанцы и иудеи учились у мусульманских преподавателей, в частности, у прославленного поэта ибн-Хазма, и не боялись вступать с ними в полемику. Впоследствии опять-таки благодаря Альфонсу X в Мурсии была открыта коллегия, где ученый араб приобщал к различным наукам как «правоверных», так и христиан с евреями.
Столь широкое распространение грамотности стимулировало чтение. А недорогая бумага и курсивная форма арабского письма ускоряли размножение рукописей, чем занималась масса переписчиков (включая женщин — в Кордове над этим их трудилось 170). Ежегодно переписывалось 16-18 тысяч книг. «Книга была единственным средством обучения: ведь у арабов не было ни собраний, ни римских театров, ни греческих академий — вес это заменяли библиотеки».
Крупнейшей являлась дворцовая библиотека аль-Хакама II, насчитывавшая 400 тысяч томов. По некоторым данным, в мусульманской части Испании имелось около 70 общедоступных библиотек. Потом основными хранилищами стали мечети, куда, как правило, поступали по завещанию собрания библиофилов — частных лиц.
