По старой московской традиции главный дом поставлен в глубине двора. Такую постановку считают иногда пороком, чуть ли не пренебрежением к городу, а это скорее достоинство — огромный дом затеснил бы улицу, а флигели, ограда и ворота вполне ее «держат». Усадьба организует этот небольшой район.
Все дома вокруг, в том числе и довольно богатые, сразу переходят в ранг рядовой застройки. С таким же блеском использованы пороки самого участка и рельефа.
Под обрывом разместили службы: конюшни, каретный сарай, дровяные сараи, сенник и т. д., а в рукаве двора — огороды, и устроили служебный въезд с Тетеринского переулка. Со стороны парадного двора этих построек почти не видно.
Местоположение усадьбы очень заметное: среди зелени сада она хорошо видна со стороны Яузы, даже со сравнительно далеких от нее мест, вроде нынешнего санатория «Высокие горы». В сторону Яузы и обращен ее садовый фасад. Стоит усадьба на склоне горы, недалеко от вершины Таганского холма — одного из самых высоких мест Москвы.
Но, отдавая свою красоту городу, усадьба вобрала все самое замечательное, что есть вокруг. На ее территории словно пересекаются лучшие городские виды, сходятся нити от всех окрестных памятников.
С парадного двора, прямо против ворот усадьбы, виден над обрывом, разделяющим Интернациональную улицу и улицу Володарского, необычайный силуэт церкви Никиты за Яузой — именно силуэт, ибо весь день солнце находится в этой стороне. Пейзаж чисто московский: кулисы ворот с их колоннами, вазами и львами, а за ними живой памятник старины, разительно непохожий на памятники классицизма, но прекрасно с ними уживающийся.
Рядом с церковью стоит дом, принадлежащий в начале 1800-х годов Тутолмину, — в ту пору один из самых прославленных домов Москвы.
Из усадьбы Баташева был хорошо виден его почти кубический объем, увенчанный бельведером.
Поставлен Тутолминский дом и выше, и эффектнее Баташевского, обращен к Кремлю и не к Яузе, а к Москве-реке. Но у него была своя «зона влияния», и с Баташевской она не пересекалась.
