При одинаковой трактовке нижних аркад главного нефа, опирающихся на однородные ряды цилиндрических столбов, контрастно трактованы верхние части стены. В Ланском соборе, на всем его протяжении — ив продольном, и в поперечном направлениях — архитектурные формы дискретны и подчеркнуто рельефны, округлы в сечении, тогда как стену Парижского собора определяют большие отверстия эмпор и аскетично гладкая плоскость над ними.
Эти контрасты как нельзя более наглядно характеризуют силу творческой энергии северофранцузских архитекторов второй половины XII века, разнообразие их поисков и, вместе с тем, общность их целей — стремление преодолеть романский партикуляризм мышления и построить здание в каждом случае согласно целостному замыслу. Однако, по сравнению с архитектором Ланского собора, парижский архитектор поднялся на новую ступень в разработке готической соборной концепции. Главным его завоеванием стал новый масштаб здания — его ббльшая протяженность и, что еще важнее, ббльшая высота, заставившая архитектора применить новаторскую конструкцию — вынесенную вовне и открытую взорам зрителя опорную систему с аркбутанами, высоко поднятыми над боковыми нефами, а не спрятанными под крышами эмпор, как это бывало в других зданиях XII века. Кроме того, в интерьере собора парижский архитектор впервые попытался нарушить принцип четырехъярусности, обязательный в соборной архитектуре второй половины XII века, заменив полосу трифория розами, далеко отстоящими друг от друга, «плавающими» на фоне стенных плоскостей. Этим элементом, а также огромными проемами эмпор и акцентированием их средней, более высокой стрельчатой арки ему удалось уменьшить количество непрерывных горизонтальных линий, пронизывавших нефы в Ланском соборе и в зданиях нуайонского типа, и заставить зрителя в каждой травее заново прослеживать вертикальный ряд архитектурных форм.
Точно так же и фасад Парижского собора знаменовал собой не только иное, чем в Ланском соборе, направление творческих поисков, но и дальнейший шаг в формировании концепции готического соборного фасада. Фасад разделен контрфорсами на три части. Однако эти членения не отражают структуры здания, так как фасад скрывает за собой пятинефный соборный корпус. Независимость архитектоники фасада от внутренних членений здания обеспечила архитектору свободу в распределении и организации плоскостей, выступов и отверстий, позволила ему построить фасадную стену как самодовлеющую и проникнутую внутренней логикой систему. Подобным же образом за полвека до этого сближенность трех порталов и окон на западном фасаде Шартрского собора, открывающихся в один, центральный неф, обеспечила архитектурно-скульптурному ансамблю беспримерное архитектоническое, иконографическое и пластическое единство. О том, как невыгодно было бы для архитектора фасада следовать пятинефной структуре соборного корпуса, свидетельствует построенный в середине XIII века фасад собора в Бурже. Его пять порталов и возвышающиеся над ними многоярусные арочные проемы в двух парах боковых отсеков фасадной стены образуют композицию, одновременно перегруженную и монотонную.
