События и явления XII века слагаются не только в более многосложный, но и в иной по характеру узор. Главными теперь становятся проблемы строительства новой экономики, новых социальных отношений и государственных структур, новой идеологии и культуры. Характерно, что единственные крупные военные предприятия этой эпохи, крестовые походы, оказываются вынесенными за пределы Европы, в Малую Азию. Характерна также изначальная обреченность на неудачу этих предприятий. Уже во второй половине XII века становятся очевидными бесперспективность борьбы с мусульманским миром и непрочность завоеваний крестоносцев. Подлинный же вклад крестовых походов в европейское развитие состоял в том, что они явились ферментом, ускорившим и обогатившим течение все тех же главных для Западной Европы XII века процессов. Крестовые походы способствовали проложению новых торговых путей, расширению торгового обмена между Востоком и Западом; они дали новые импульсы западноевропейской философии, познакомив Запад с сочинениями античных философов в арабских переводах; они сформировали специфический идеал рыцаря — воина и христианина одновременно; они романтизировали литературу Запада, возбудив вкус.к приключениям и экзотике; они обогатили изобразительное искусство многими новыми мотивами.
Страной, где новые процессы протекали особенно интенсивно и дали радикальные результаты, явилась Франция. На французской почве были провозглашены Первый и Второй крестовые походы. Во Франции к концу XII века был создан самый совершенный вариант средневекового централизованного национального государства. Во Франции в XII веке существовали самые яркие умы и таланты, там идейная борьба была острее, чем где-либо в Европе. В художественной области Франция также была страной наиболее богатой среди стран Европы. Большая территория, включавшая в себя самые разные географические ландшафты, предопределяла разнообразие архитектурных планировок и строительных материалов. Ценное художественное наследие — античности на юге, каролингской эпохи в северной части страны — создали прочный фундамент художественных традиций. Огромные материальные средства, которыми располагали монастыри и светские властители, позволяли строить с размахом и украшать архитектурные сооружения с блеском. В романскую эпоху, в XI—первой половине XII века, Франция значительно превосходила другие страны Европы по количеству создававшихся произведений, по множественности локальных вариантов романского стиля, по смелости художественных поисков, по числу высоких художественных достижений. Неудивительно, что и последовавший за романским общеевропейский стиль, готический, возник, сложился и достиг высшего расцвета во Франции. Именно там для его возникновения создались в середине XII века все необходимые экономические, социально- политические и идейные предпосылки.
Вплоть до середины XII века направление исторического развития во Франции прослеживается еще недостаточно четко. Преобладающая черта этого периода — умножение числа факторов, воздействующих на исторический процесс. Новые явления добавляются к прежним во всех сферах общественной жизни, прежде всего в феодальной системе, вызывая ее разрастание, удлинение иерархической лестницы. Наиболее значительным новым элементом становятся города-коммуны. Превращение поселений в города и образование новых городов, вызванное развитием ремесла и торговли, началось еще в X веке, интенсивно шло в XI веке, но это был экономический эволюционный процесс. В конце XI века произошел качественный скачок. Города выступили на историческую арену как политическая сила. Они стали бороться за независимость от власти феодальных сеньоров. Эта борьба происходила повсюду в Европе, и требования, предъявлявшиеся горожанами, были в одних случаях большими, в других — незначительными. Наиболее радикальные цели ставили перед собой горожане в северной Франции. Они стремились к полному самоуправлению. Движение началось в Пикардии, но быстро и бурно распространялось и вскоре охватило всю северо-восточную Францию. Вслед за коммуной в Камбрэ возникли на протяжении первых двух десятилетий XII века коммуны в Сен-Кантене, Нуайоне, Амьене, Бове, Суассоне, Корби, Сен-Рикье, в 40-х годах — в Сансе, Реймсе, Дижоне. Процесс образования коммун шел стихийно, так как обусловливался экономическими факторами — возрастанием богатства северофранцузских городов, центров сукноделия, и нежеланием городской верхушки, купеческого патрициата делиться своими доходами с феодальным сеньором, владельцем городской земли, а также подчиняться его суду. Там, где сеньорами были светские феодалы, добиться учреждения коммуны было для горожан сравнительно легко. Феодалы постоянно нуждались в деньгах, особенно те, которые отправлялись в крестовый поход, и охотно продавали горожанам свободы. Так было в Сен-Кантене, Аббевилле, Дижоне. Но большинство северофранцузских городов находилось под властью духовных сеньоров, епископов, которые обладали большими средствами и на выкуп не льстились. Установлению коммуны предшествовал обычно длительный период споров с сеньором, завершавшийся нередко городским восстанием, затем, в случае его успеха и готовности сеньора пойти на уступки, освободительную хартию подтверждал король. Политика короля Людовика VI (1108—1137) в первые десятилетия XII века по отношению к коммунам была лишена видимой последовательности. Иногда он соглашался за деньги поставить свою печать на освободительной грамоте, иногда становился на сторону епископа, особенно если он был связан родственными узами с каким-либо могущественным королевским вассалом или играл видную роль в политике королевства. Однако в этой внешне беспринципной политике Людовика VI была и своя логика. Город, получивший права коммуны, становился автономным образованием внутри государства. Он имел свой совет, свой суд, свои финансы. Только небольшой ежегодной рентой был он обязан сеньору. Фактически город превращался в коллективного феодала. Он мог объявить локальную войну и заключить локальный мир, подписать договор, принять от другого феодала оммаж, т. е. вассальную присягу. Он был, таким образом, автономен и по отношению к сеньору, и по отношению к королю. Борясь за самоуправление, горожане не имели в виду противопоставить свой город феодальной системе. Они лишь стремились купить или отвоевать себе в ней достойное место, занять определенную ступень иерархической лестницы. Но, становясь частью феодальной системы, города разделяли присущую всем ее элементам тенденцию к сепаратизму и, следовательно, противодействовали централизаторским усилиям короля. Людовик VI понимал или ощущал эту опасность коммунального движения. Не гнушаясь продавать городам хартии, он, вместе с тем, следил, чтобы внутри домена, в городах, подвластных непосредственно ему, коммуны не возникали. Только одну, в Манте, на границе с опасной и враждебной Нормандией, он учредил. Его сын Людовик VII (1137—1180) начал свое правление с разгрома Орлеана, города в пределах королевского домена, жители которого потребовали учреждения коммуны. Другие «королевские» города — Париж, Бурж, Этамп получили от Людовика VII торговые и прочие привилегии, но не добились политических прав. Недаром и аббат Сугерий, который был всецело предан идее централизации королевства и королю, ни в жизнеописании Людовика VI, ни в повествовании о строительстве монастыря Сен-Дени ни словом не упомянул о коммунах, хотя хронисты не обходили это явление молчанием. Так, ланский каноник Гвиберт Ножанский высказался в 1125 году по их поводу весьма энергично: «Коммуна —слово новое и гнусное!»1
Вторым новым и также тяготевшим к сепаратизму элементом феодальной системы стало в XII веке рыцарство. Правда, возникновение его, как и городов, относится к более ранней эпохе. Рыцарями называли воинов дружин светских и духовных феодалов, получавших в награду за военную службу бенефиции, земельные наделы. Но в XII веке бенефиции сделались наследственными, превратились в лены. Рыцари составили слой малоземельных феодалов, связанных с сеньором только вассальной присягой. Их поместья многочисленными вкраплениями вторгались в территории, принадлежавшие крупным феодалам. Новая независимость рыцарей выразилась, в частности, в том, что они получили право строить собственные замки. Вся Европа, в том числе и Франция, покрылась в XII веке небольшими рыцарскими замками, как правило, очень простыми и неблагоустроенными, состоявшими из одной башни. Иногда они целыми колониями вырастали вокруг грозных замков-крепостей крупных феодалов.
Благодаря городам и рыцарству происходило как бы вторичное дробление страны на более мелкие территориальные и правовые ячейки. Но в социальном отношении эти два элемента играли новую и важную роль. Они динамизировали жизнь общества, вызывая перемещения огромных людских масс не только из одних областей в другие, но и с одних ступеней социальной лестницы на другие ступени. Социальный состав городского населения был пестр. В город стекались беглые или освобожденные крестьяне, беглые монахи, безземельные крестьяне и ремесленники. Феодалы, продавая или отдавая в аренду поместья, пытались обосноваться в городе и заняться коммерцией, разбогатевший городской патрициат скупал земли у феодалов, желая приобретением поместий уравнять себя в своем социальном престиже со старой знатью. Городское население на этом этапе еще не успело осознать себя как целостное сословие, обрести свои собственные духовные интересы. Но в городе происходили непрерывные столкновения и взаимовлияния идей и мировоззрений. Пословица «городской воздух делает свободным» имела не только узкий смысл, означая, что крестьянин, проживший год и один день в городе, становится свободным от крепостной зависимости. Дух свободы витал в городском воздухе надо всеми. Городская среда находилась в тот период в состоянии брожения, становления.
Рыцарство, не столь перспективное, как города, которым в дальнейшей истории была уготована огромная роль, было, однако, еще более беспокойным элементом общества. Некоторые рыцари, стесненные в средствах, занимались грабежом. Их замки становились настоящими разбойничьими гнездами, создававшими постоянную угрозу купцам и паломникам. Еще большую социальную опасность представляли собой безземельные рыцари, тоже ставшие многочисленными после превращения бенефициев в наследственные лены. Обычай майората, согласно которому земельный надел наследовал старший сын в семье, обрекал младших сыновей рыцарей на нищенское, скитальческое существование. Они нередко объединялись в шайки, которые охотно участвовали в феодальных усобицах, примыкая то к одной, то к другой из враждующих сторон, а то и просто грабили проезжающих на больших дорогах. Крестовые походы явились действенным средством, обеспечившим отлив этих неуправляемых масс из Европы. Но повальным явлением «преступность» в рыцарской среде все же не была. В целом рыцарство чем дальше, тем больше ощущало себя как сословие и осознавало свое сословное достоинство, противопоставляя старой родовой знати с ее благородством крови свое благородство духа — личной доблести, личных добродетелей.
