Тела статуй еще уплощаются, и пластический пояс на откосах становится более слитным. Взгляд зрителя легко скользит вдоль откосов к дверному проему. Благодаря уплощению объемов сглаживается также контраст между нижней частью портала, заполненной трехмерными формами, и верхней, где преобладают плоскости и рельефы. Однако, как это ни парадоксально, статуи центрального портала оказываются и более пространственными, чем компактные, плотные фигуры боковых порталов. Книги в руках у персонажей, повернутые корешками к зрителю, длинные рукава одежд у женских фигур, длинные полы плащей у мужских фигур, окутывающие руку и свисающие с нее, образуют перед основным объемом статуи еще один пластический слой, умножающий ее вертикальные линии, обогащающий ее светотеневыми нюансами. Многослойность объема облегчает, динамизирует, одухотворяет статую. Кроме того, предметы, которые персонажи держат перед собой — книги, скипетры, свитки, делают зримой в средней части статуи ее вертикальную ось, и это заставляет ощутить в фигуре внутреннюю дисциплинированность, некую концентрацию воли.
Лица статуй центрального портала полностью утратили маскообраз- ность. Мастер понял и сумел передать свойства органической субстанции, ее упругость и мягкость, а также воссоздать характерные свойства структуры человеческого лица. Не менее важно и то, что все эти свойства пережиты им как красота. Мастер вынуждает зрителя любоваться нежной округлостью женских лиц и чеканной твердостью лиц мужских, плавностью очертаний бровей, волнистостью волос, прямыми линиями носов, рельефной лепкой губ. Эстетические качества, которыми мастер наделил своих персонажей, совпадают с жизненными представлениями о красоте человеческого лица как о правильности, симметрии и соразмерности его черт. В романской скульптуре тоже возникали подчас образы гармоничные, такие, как, например, зна- менйтая рельефная фигура Евы на архитраве одного из боковых порталов собора Сен-Лазар в Отене. Но это были явления спорадические и стихийные. Никакой принципиальной установки, никакой заметной или нарастающей тенденции к созданию таких образов в романской скульптуре первой половины XII века не существовало. В отличие от романских скульпторов мастер центрального портала шартрского ансамбля обнаружил целенаправленное стремление сформировать эстетический идеал, и в этом отношении он открыл перед искусством новые перспективы. В конце XII века, в период сложения готики, создание идеальных образов стало осознанной и первоочередной художественной задачей скульпторов и витражистов.
Стремление эстетизировать облик персонажа сказывается у мастера центрального портала и в обилии декоративных деталей, которыми он снабжает фигуры, особенно женские. Длинные косы, короны с драгоценными камнями, туго затянутые гофрированные корсажи, длинные, свисающие ниже колен рукава, тисненые пояса, аграфы, оживленные узорами края одежд — все это делает библейских цариц нарядными, сообщает их образам куртуазный оттенок, роднит их с образами рыцарских романов. Среди статуй центрального портала нет резко характерных по складу лиц и телосложению, нет и контрастирующих между собой, как на левом откосе левого бокового портала. Тела статуй тяготеют к единообразию, различия в строении лиц незначительны. Здесь впервые проявляется еще одна тенденция, которая стала потом важным образным принципом французской готической скульптуры, — к идеализирующей типизации образов.
Однако при такой однородности образные характеристики статуй центрального портала не менее дифференцированы, чем образные характеристики статуй боковых порталов; только дифференциация осуществляется иными, новыми средствами. Фигуры боковых порталов отличаются друг от друга объективными свойствами, физическими особенностями и при этом выглядят словно оцепенелыми, лишенными душевной жизни, фигуры же центрального портала отличаются друг от друга мимическими проявлениями. Эти проявления очень слабы — то легкое движение губ или бровей, то незначительное движение головы, то скупой жест или напряжение пальцев, сжимающих книгу, — но в контрасте с неподвижными архитектонизованны- ми телами статуй они удивляют зрителя своей неожиданностью. Пробуждение эмоциональной жизни в каменном изваянии составляет неповторимое очарование шартрских статуй. Мимические проявления статуй центрального портала в сочетании с другими, внешними средствами характеристик персонажей делают их образы более полнокровными и более емкими по содержанию, чем остальные образы статуарного цикла.
Каждая фигура проявляет себя на свой лад. Так, у царицы на левом откосе подбородок слегка приподнят, и это придает ей некоторую надменность, находящую себе оправдание в подчеркнутой привлекательности облика царицы — в особой элегантности ее одежды, обрисовывающей формы тела, в тщательно заплетенных, длинных, красиво ложащихся на плечи и грудь косах, с маленькими шариками на концах. Другая царица, на правом откосе, выглядит бесхитростной и приветливой благодаря более простой одежде, мягкой округлости овала лица и подвижной линии губ, воспринимающейся как едва заметная улыбка. У мужской фигуры, ближайшей к двери на левом откосе, поднятая к груди рука обращена ладонью к зрителю, будто персонаж выслушивает невидимого собеседника. Этот жест, означающий принятие какого-то сообщения, иконографически стереотипен, но в сочетании его с энергичными чертами худощавого лица персонажа, с резко обозначенными скулами и приподнятыми бровями получается выразительная характеристика волевой, духовно активной натуры. В отличие от романского искусства, где человек изображался как носитель предписанного сюжетом действия или как вместилище трансцендентной силы, в шартрских статуях центрального портала предметом изображения становятся психические движения человека, которые притом соответствуют его внешнему облику.
