Годы царствования императора Николая I стали своего рода Золотым веком для Петергофа, отчасти заброшенного его предшественниками — Павел I, как известно, предпочитал Гатчину, а Александр I — Царское Село. Николай Павлович, широко декларировавший свою приверженность политике Петра Великого, выбрал для себя его любимую резиденцию, к тому же удобно расположенную между морской крепостью Кронштадтом и Красным Селом, где квартировали армейские корпуса, которые он часто посещал.
Хотя основы архитектурно-планировочной композиции Петергофа были заложены еще в начале XVIII века, в период царствования Николая I не только сильно увеличились территории петергофских парков, но и, вместе с восстановлением и реконструкцией уже существующих дворцов и павильонов, было создано значительное число новых дворцовых и парковых построек, в совокупности превративших Петергоф в качественно новое архитектурное целое, несущее новую смысловую нагрузку. Император лично занимался благоустройством Петергофа: «Благодаря его неусыпным заботам Петергоф изменился до неузнаваемости. Николай I лично рассматривал и утверждал все планы и фасады не только казенных зданий, но и всех частных домов и дач; на постройки давались ссуды и пособия, даже и окрестным деревням, где часто дома строились по плану и на счет казны (…) все пространство от Верхнего сада до Бабьегонских высот, прежде покрытое лесом и болотами, было превращено в обширный парк с озерами и дворцами».
Смысловым и композиционным центром ансамбля по-прежнему оставался великолепный дворец, перестроенный Ф.Б. Растрелли в его собственном, очень выразительном стиле, сочетавшем композиционные черты французского классицизма, интерьерных декораций рококо и монументальность итальянского барокко, который получил название «русского барокко». После полувекового господства классицизма, представленного в ансамбле Петергофа дворцом Екатерины II в Английском парке, он выглядел нарядной и уже отчетливо старинной постройкой, такой же, как и другие петергофские старожилы: «голландские» домики Петра — Монплезир, Эрмитаж, Марли, фонтаны-шутихи, фонтанные каскады, нанизанные на регулярную трехлучевую планировку Нижнего парка. К 1830 годам эта давно сложившаяся часть ансамбля фактически перестала быть жилой для императорской фамилии, а стала своеобразным фамильным музеем и парадной приемной залой императорского двора, куда приглашали иностранных послов, где отмечали юбилейные даты, устраивали праздники, гулянья и фейерверки. Исторические предания и архитектурное великолепие петергофского ансамбля удачно подчеркивали богатство и мощь императорской России.
Многие обветшавшие элементы наружного и внутреннего убранства петергофских построек XVIII — начала XIX века в этот период восстанавливались, как правило, в прежних формах, но из более долговечных ценных материалов. В 1830-1850-е годы тема памяти стала, как никогда, сильной, и николаевское время стремилось увековечить не только себя, но и всю предшествующую историю России, чтобы передать ее потомкам в сохраненных монументах и архитектурных памятниках. Так, деревянный декор кровель и куполов дворцовой церкви и Павильона под гербом был заменен выколотками из меди, мраморную облицовку получили Фонтанные (Воронихинские) колоннады и некоторые другие фонтаны, многие статуи были водружены на новые гранитные или мраморные постаменты, в прежнем виде были возобновлены беседки и трельяжи Верхнего сада и т. д. Появились и некоторые дополнения — в фонтанную систему Нижнего сада были включены новые Фонтаны мраморных скамей (арх. А.И. Штакеншнейдер, 1853-1854), элегантный Львиный каскад (арх. А.И. Штакеншнейдер, 1853-1857), установлены некоторые новые скульптуры и малые декоративные формы. Однако все строительные и ремонтные работы в этой сложившейся части Петергофа были проникнуты идеей сохранения его неповторимого своеобразия, а в некоторых случаях — преемственного развития его композиции. Например, создание каскада в районе Эрмитажа было задумано еще в петровское время.
