Проект которой был создай самим Штейнером, как бы вобрал в себя всю зримую иррациональность модерна — стремление к исключительному, к символике форм. Композиция главного сооружения комплекса— Дома собраний — Гётеанума (1913) — построена на сложном взаимодействии кривых линий. Необычность, грандиозность и непонятность объемов, напоминающих по форме какую-то органическую форму, находят соответствие в мистическом учении антропософистов и воспринимаются особенно остро по сравнению с геометрической простотой и ясностью цилиндрического объема мастерской членов колонии. Композиция как фасадов, так и интерьеров здания основана на контрастах. «Мистическая одухотворенность» интерьеров подчеркнута росписями деревянного купола. Их основной мотив — исполненные символического смысла оплетенные волосами женские фигуры — хрупкие, изломанные, с огромными, полными тоски глазами.
Но условия Швейцарии не благоприятствовали распространению архитектуры, подобной Гётеануму. Главная дорога развития швейцарского зодчества начала XX в. — это очень медленный и осторожный отказ от эклектики. Не решаясь сразу и резко порвать с традицией проектирования в «стилях», ее архитекторы упрощают и модернизируют наиболее рациональные с их точки зрения образцы прошлого. Сначала это была средневековая и народная архитектура, а с 1910 г. — классицизм и барокко.
Крупнейшим мастером этого периода являлся Карл Мозер (1860—1936), творчество которого отразило все этапы постепенного перехода от строительства в «стилях» к функционализму.
Первая крупная постройка Мозера — церковь в Базеле (1898—1901), еще во многом компромиссное сооружение. Детали, непосредственно заимствованные из романской архитектуры, в ней сочетаются с определенным лаконизмом композиции, сравнительной сдержанностью декора.
В более поздних постройках Мозера — церкви в Люцерне (1911—1912, рис. 9), Доме искусств (1907—1910) и университете (1911—1914) в Цюрихе, Баденском вокзале в Базеле —почти полностью отсутствует декор. В композиции церкви о средневековье напоминает лишь силуэт высокой башни, увенчанной характерным для Швейцарии вытянутым шатром. В остальном же—в лаконизме и упрощенности объемов, в укрупненности форм, умелом подчеркивании и разнообразии фактуры облицовочного материала — это сооружение нового времени. Гражданские постройки Мозера отличались обобщенностью линий и форм, характерной для неоклассицизма разбивкой фасадов, рядами высоких узких окон, асимметрично расположенными вертикальными объемами.
Рационалистические искания в архитектуре Швейцарии начала XX в. увенчались особенно плодотворными результатами в области строительства инженерных сооружений. Уже в XIX в. по применению металлических конструкций Швейцария стояла в ряду передовых стран мира. Интенсивному железнодорожному строительству сопутствовало большое количество сложных инженерных работ по сооружению мостов и виадуков, прокладке тоннелей, устройству на особенно крутых склонах специальных типов зубчатых и канатных дорог. Это обусловило высокий уровень развития инженерной мысли в стране и послужило импульсом для разработки и внедрения в строительство новых конструкций.
Первый на европейском материке крупный висячий мост на тросах был сооружен в Женеве в 1822—1823 гг. инж. Генри Ду- фуром (пролет 40 ж). А уже в 1832— 1834 гг. был построен знаменитый висячий
Большой мост во Фрейбурге пролетом 247 ж (инж. И. Шалей). Выдающихся результатов достигли швейцарские инженеры XIX в. при строительстве мостов рамной сквозной конструкции. В 1853—1856 гг. по проекту инж. Дольфуса на линии железной дороги Сен-Галлен — Цюрих был сооружен мост пролетом 163 м, поднятый на ажурных устоях на 61 ж над уровнем реки.
Из-за отсутствия в стране полезных ископаемых инженеры Швейцарии рано столкнулись с проблемой изыскания доступных и дешевых заменителей металлов. Поэтому железобетон нашел быстрое признание в Швейцарии и широко применялся в строительстве конца XIX — начала XX вв.
В 1890 г. в Вильдогге был построен первый мост из железобетона пролетом 37,2 ж. В начале XX столетия железобетон начал широко использоваться при сооружении гидростанций и гражданских зданий. Самое значительное из них — завоевавший мировую известность санаторий королевы Анны в Давосе (1907, архитекторы Пфлегхардт и Хефели). Здесь все необычно для своего времени — плоская крыша, ленточные балконы, правильное чередование квадратов, образованных рамным каркасом. В строительстве сооружения, предвосхитившего многие особенности санаториев, больниц и отелей периода между двумя мировыми войнами и оказавшего определенное влияние на формирование ряда композиционных приемов ‘функционализма, наряду с выдающимся французским инженером Ф. Геннебиком участвовал швейцарский инженер Робер Майар (1872—1940).
Майар стоит у истоков рождения новой швейцарской архитектуры. Она обязана Майару важнейшим достижением конструктивной мысли XX в. Он является изобретателем системы железобетонных безбалочных перекрытий. Работы Майара положили начало созданию современных конструктивных систем из монолитного железобетона.
Майар отказался от применения балок как- связующего звена между вертикальными опорами и горизонтальными плитами и превратил всю конструкцию в единую пространственную систему, где нет инертных, неработающих частей.
Разрабатывать идею безбалочного перекрытия Майар начал в первые годы XX в., проектируя мосты. В области мостостроения задача сводилась к поискам такого способа армирования плоской и изогнутой бетонных плит, при котором отпадала бы необходимость в балках и массивных арках.
Самый ранний из мостов системы Майара мост через р. Инн близ Цуоца (1901, рис. 12) с конструкцией в виде полой трехшарнирной арки обладает основными особенностями его ‘будущих сооружений. Здесь налицо органическое соединение арки и настила моста в единую работающую систему. Ее достоинством является максимальное использование рабочих свойств конструкции при минимальных затратах материала (полая арка, отсутствие несущих балок).
Арка моста через р. Инн легка и изящна, ее линия динамична. Она словно подчеркивает растягивающие усилия и упругость конструкции. Вместе с тем облик моста еще близок к традиционным каменным, так как его пространственная структура с полой аркой закрыта ставшими здесь уже чисто декоративными продольными стенками. Усовершенствование этой конструкции шло по пути увеличения ее легкости, экономии материала и отказа от конструктивно неоправданных деталей.
Но заслуга Майара не только в этом. Он начинает относиться к возможностям нового материала и как художник.. Придавая мосту форму, соответствующую закономерностям конструкции, он постепенно пришел к мысли, что стилизация облика железобетонного моста под внешний вид традиционного каменного с его тяжеловесной конструкцией и сплошной кладкой не только нерациональна с точки зрения использования материала, но и противоречит новым эстетическим критериям. Майар начал искать новые средства выразительности, продиктованные самой конструкцией железобетонного арочного моста. Поискам Майара суждено было сыграть значительную роль в выработке нового отношения к вопросам формообразования у сторонников функционализма.
Важной вехой на пути преодоления традиционного строительства был мост через р. Рейн близ Таваназы (1905)—один из лучших мостов Майара. Устройство треугольных отверстий в продольных стенах, соединяющих горизонтальную плиту моста с аркой, помогло уменьшить вес сооружения и придало ему ряд новых эстетических качеств: легкость, изящество, смелость и напряженность форм.
Наконец, в 1911—1912 гг. в мосте через р. Аар близ Аарбурга Майар отказался не только от продольных, но и от поперечных стенок. Он полностью обнажил конструкцию, состоящую из тонкой изогнутой плиты, соединяющейся с плитой настила при помощи ряда вертикальных жестких стоек-ребер.
Непривычно легкие на вид конструкции (например, толщина арок в среднем 40 см) рождали у современников Майара чувство неуверенности в прочности его мостов. Иногда он был вынужден даже идти на уступки и декорировать сквозные конструкции своих железобетонных мостов сплошными вертикальными стенками. На устройство таких ширм в мосте через р. Муоту (1912) с чрезвычайно смелой для своего времени консольной конструкцией и висячей средней частью было израсходовано материала больше, чем для конструктивно необходимых частей.
Применение армированных плит в настилах мостов привело Майара к мысли о возможности использования этого принципа в строительстве зданий. Изобретенные им безбалочные перекрытия, совмещавшие функции балки и плиты, поддерживались расширяющимися вверху опорами. Эта система в силу зрительных ассоциаций получила название грибовидной (Pilzdecke). Безбалочные перекрытия, армированные в двух противоположных направлениях, имели однородную несущую поверхность, что позволило их консольным концам воспринимать дополнительную нагрузку. Тем самым создавалась возможность появления одного из характерных элементов архитектуры функционализма — ленточных окон, занимающих большую часть превратившейся в ограждение стены.
Примером использования безбалочных конструкций Майара в гражданском строительстве являются универмаг в Цюрихе (1910) и федеральный склад зерна в Альт- дорфе, где восемь рядов колонн, расположенных непосредственно друг над другом, утоняются от этажа к этажу в связи с уменьшением нагрузки.
Система Майара (близкая разработанным одновременно конструктивным системам американского инженера К. А. Тернера и русского инженера А. Ф. Лолейта) получила уже в начале XX в. признание далеко за пределами Швейцарии. По его проектам было построено много сооружений во Франции, Испании и в России (он жил в России в 1912—1919 гг.).
В заключение следует отметить, что влияние достижений швейцарской архитектуры XIX в. даже в наиболее передовых ее областях — градостроительстве и строительстве школ — не вышло в этом веке за пределы страны. Однако в начале XX в. вклад Швейцарии в дело развития железобетонных конструкций и рожденных ими новых архитектурных форм приобретает мировое значение.
