Градостроительные реформы Петра I существенно изменили облик Москвы, активизировали ее полихромию.
Указы о каменном строительстве и новая полихромия петровской архитектуры, сплавившей в себе народную традицию с цветовой культурой Запада, резко увеличили удельный вес цвета в пространстве: полихромия полноправно вышла, наконец, на улицы и площади города.
Каменные мостовые объединили ленты фасадов по обеим сторонам улиц, создав цветовые бассейны, связывающие многоцветье монастырей, дворцовых ансамблей и гражданские постройки в целостный организм. Это был важный этап цветового обогащения пространства города.
Возникшая в начале XVIII в. в районе Лефортова новая загородная царская резиденция «Немецкая слобода», по выражению историка С. М. Соловьева, стала ступенью к Петербургу по регулярности плана.
Добавим, что она явилась и ступенью к регламентации архитектурной полихромии. В 1775 г., через два года после большого пожара, был утвержден первый проект планировки Москвы, предполагавший разбивку площадей вокруг Кремля и Китай-города, устройство бульваров на месте стен Белого города и другие мероприятия.
Улицы с нанизанными на них площадями превратились в пространственно развитые многоцветные русла. Структура города дала возможность цветового влияния на пока еще хроматически невыраженную массу рядовой застройки.
Значительные участки между улицами и площадями не поддавались еще планировочной организации, что влекло за собой распыление цветового материала города.
И все-таки отдельные архитектурно-планировочные действия приводили к большей регулярности застройки, а с ней — к регулярности многоцветья. Такие перемены произошли, например, с частью Китай-города, где многочисленные лавки и лабазы были заменены Гостиным двором и Торговыми рядами, а также с каменными набережными Москвы-реки и Неглинки.
Одновременно такие сооружения, как Университет, Дворянское собрание, Петровский театр, Воспитательный дом и др., внесли в городскую среду новый масштаб и крупные светлые цветовые мазки.
Деревянная застройка Москвы была уничтожена пожаром 1822 г., но и после него основным строительным материалом в городе по-прежнему оставалось дерево, по которому после оштукатуривания воспроизводился архитектурный декор классицизма.
Введение цвета было регламентировано указом 1827 г., предписывающим красить здания в бледные тона, образцы которых рассылались на специальных дощечках. Была узаконена пастельная цветовая гамма (белый, палевый, бледно-желтый, светлосерый, сибирка с большой примесью белого и желто-серый цвета), которая позволяла зодчим добиваться стилистического единства застройки.
Хаотическая цветовая дробь довоенной Москвы приобрела регулярность и целостность. Цвет в жилом строительстве, количественно преобладающем в городе, фактически отделился от материала и превратился в активное средство достижения художественного единства крупных районов города.
Реализация Генерального плана усилила черты регулярности планировочной структуры Москвы, а следовательно, и полихромии. Ведущая цветовая тема восстановленного Кремля уверенно звучала под аккорды перламутровых переливов окружающего массива классицистических построек.
Реконструированная Красная площадь, Театральная и Тверская площади, цепь площадей на кольце Садовых улиц — периферийных центров города — были отмечены собственной цветовой гаммой. Появились новые набережные и бульвары.
Классицистическая цельность Москвы этой эпохи стала все больше связываться с мягким бело-охристым двуцветием. Оно сочеталось с привычными для древней Москвы живописно-контрастными цветовыми всплесками. В эпоху классицизма, может быть, впервые ощутилась многослойность цветовой среды города.
С развитием капитализма в конце XIX в. Москва значительно увеличилась за счет беспорядочного строительства.
