Подводя итоги истории сложного и очень интересного периода развития русской архитектуры, охватывающего шесть десятилетий — 1830—1890-е годы, мы вправе констатировать: «перелом» в ней действительно совершился. Он прошел по всем составляющим архитектурного процесса, изменил условия и предпосылки архитектурной деятельности, саму эту деятельность и ее результаты — предметно-пространственную среду российских городов и сел. Несмотря на то, что в России сохранялось самодержавие, архитектура нового времени была архитектурой буржуазно-демократического общества, она отвечала его целям, возможностям и специфике ценностных ориентаций.
Формируется новый тип человека — свободного в своих начинаниях, воззрениях и действиях; пробиваясь сквозь косность российской действительности с ее бюрократически-тоталитарной системой, этот человек начинает создавать предметно-пространственную «оболочку» своей жизни на других основаниях и другими средствами, нежели раньше. Здравый смысл и потребность в удобном оформлении меняющихся форм быта, работы и общественной жизни, потребность в разнообразии архитектурной среды, отказ от принятых на веру идеалов ради строгой доказуемости каждого шага и действия и, наконец, вытекающий из этих посылок размах деятельности — вот условия, оказавшие самое радикальное влияние на изменение архитектуры.
Изменился механизм архитектурного процесса. Постепенно ослабевает система государственной регламентации архитектурно-строительного дела, начинается переход к более демократическим формам его организации — муниципальным, общественным и частным формам архитектурного заказа. Общество начинает внимательно следить за событиями, происходящими в мире архитектуры, инструментом вмешательства в этот процесс становится архитектурная критика.
Глубокие изменения произошли и в сфере профессиональной деятельности. Архитектор нового типа широко образован, занимает заметное положение в обществе. Сложились новые формы профессиональных контактов — профессиональные общества, съезды, периодические издания способствуют активному обмену информацией, и новшества — технические, научные, художественные — становятся достоянием всего профессионального цеха. В составе профессиональной культуры складываются целые научные направления — развитая теория архитектуры, начала историко-архитектурной науки, теории градостроительства, научной архитектурной типологии. Это необходимо, поскольку каждый проектный шаг требует обоснования, требования к архитектору усложняются, и только научный подход дает возможность удовлетворить этим требованиям. Технический прогресс предоставляет архитектору все новые средства формообразования, и рационалистически организованное профессиональное мышление находит точные способы использования инженерных новаций в архитектуре.
Правда, активная архитектурная жизнь сосредоточена в Петербурге и Москве (в 1870-е гг. в столицах работают соответственно 300 и 200 архитекторов, в Киеве — 7, в Пскове — 8 и т. д.). Однако на всей территории страны и во всех сферах архитектуры сказывается влияние общих процессов; относительно замедленные в провинции, активные в центре, они приводят к радикальному преобразованию архитектурной среды. Распад классицистической системы, с ее целостностью, известной унифицированностью, покоем и величием образов, был исторически предрешен.
Было ли это утратой? С одной стороны, несомненно было, поскольку памятников, равных по выразительности и размаху классицистическим ансамблям Петербурга, Москвы и десятков других городов, эпоха эклектики — «разумного выбора» — создать не сумела. С другой стороны, внимание к «частному» человеку, его предпочтениям и заботам, отраженное в новых архитектурных формах, оправдывало эти потери. Наконец, в мировоззрении этой эпохи действовали очень мощные охранительные силы, сдерживавшие в какой-то степени и стихию частной, индивидуалистической инициативы, и натиск технического прогресса. Это был историзм мышления, понимание того неоспоримого факта, что человек с его «частной» жизнью включен в непрерывный исторический процесс, где прошлое, настоящее и будущее связаны единой цепью. Отсюда — внимание, оказываемое в эти годы архитектурному наследию всех времен и народов, в особенности — отечественному наследию, и симптоматичные попытки соединить опыт прошлого с условиями, диктуемыми современностью. Архитекторы-профессионалы в этом деле играют ведущую роль. Осваивая исторический опыт, они формируют сильный методологический арсенал — способы исследования, использования и преобразования историкоархитектурного базиса своей работы.
Дальнейшие этапы развития архитектуры в России будут связаны с диалектическим отказом от образного строя эклектики; однако завоевания профессионализма этой эпохи сохранят свою ценность и значение в деятельности архитекторов следующих поколений.
