Авторские чертежи А.И. Штакеншнейдера, хранящиеся в Государственном Историческом музее, представляют не только различные варианты проекта, характеризующие творческие поиски автора, но и уточняют дату его создания. Все листы, собственноручно выполненные и подписанные архитектором, датированы 1836 годом, хотя в историко-архитектурной литературе нередко приводится другая дата создания Коломенского дворца — 1837 год. Возможно, некоторые из вариантов проекта были выполнены позже, но ничего принципиально нового они уже не несли. Уточнение даты создания проекта Коломенского дворца подтверждает, что он стал первым опытом применение русского стиля в крупном дворцовом ансамбле середины XIX века и в этом смысле был безусловно новаторским для своего времени. Неосуществленный проект Андрея Штакеншнейдера, видимо, стал той официально одобренной основой, которую использовал К.А. Тон в своем проекте Большого Кремлевского дворца. Об этом свидетельствует родство их приемов, деталей и общей композиции; например, включение Тоном Золотого крыльца Теремного дворца — выдающегося памятника архитектуры XVII века, во внутренние помещения своего дворца по сути было аналогично включению церкви Вознесения в композицию дворца в Коломенском. Другими словами, поставленная императором задача создания программного, «образцового» сооружения, которое должно было определить основы дальнейшего использования «русского» стиля в дворцовом строительстве, была выполнена.
Дворец Николая I в Коломенском прежде всего интересен как попытка создать цельный ансамбль, сочетавший новое сооружение с памятниками архитектуры прошедших веков. Ансамблевого единства архитектор пытался достичь, привнося в проект дворца сумму внешних отличительных признаков «русского» стиля, т. е. в полном соответствии с пониманием архитектурного стиля в его время. Возможность достичь связи древних построек с проектируемым сооружением через пространственное решение использована еще очень слабо, что говорит еще о непонимании пространственных основ русских средневековых комплексов. Все это, конечно, связано с недостаточной изученностью русской архитектуры в первой половине XIX века, с отсутствием ясного представления об ее историческом развитии. Основное противоречие проекта заключалось в том, что памятники древнерусской архитектуры ХVI-ХVII веков воспринимались в нем сквозь призму классицистических композиционных представлений, сформировавшихся на основе глубокого изучения архитектуры античности, и в первую очередь, императорского Рима, а не на изучения отечественного градостроительного опыта. Не исключено, что именно эти качества и стали препятствием к его осуществлению, и хотя проект был в целом положительно оценен императором, но осуществлен все же не был. Возможно, и в данном случае Николая Павловича не подвело его тонкое архитектурное чутье.
Проект нового Коломенского дворца А.И. Штакеншнейдера представляет собой пример архитектурного творчества, характерный для короткого, но важного для развития архитектуры времени внутреннего перерождения принципов классицизма во всех составляющих архитектурного процесса — от декора небольших парковых павильонов до значительных градостроительных задач. И хотя архитектор еще мыслит классицистически и подчиняет композицию строгой симметрии (достаточно вспомнить, что в окончательном варианте проекта церковь Вознесения продублирована), но его проект отразил и новое понимание архитектурного ансамбля. Методом его формирования в данном случае впервые выступает стилизация или архитектурно-стилистическое подобие исторической архитектурной среде, то есть соответствие изученным формам и стилю окружающих древних построек. Стилевое единство проекта Коломенского дворца таким образом может быть трактовано двояко: как черта преемственная классицизму, в котором единство стиля было одним из основополагающих принципов формирования ансамбля; однако выбор стиля в соответствии с историческим или мемориальным значением места или окружающих построек представлял явно новую тенденцию в русской архитектуре. Воплощение мемориального значения местности средствами стиля, яркая узнаваемость силуэта, усиленная удвоением церкви Вознесения — эти приемы, в дальнейшем развитые в проектах второй половины XIX — начала XX века, только появились тогда в архитектурном творчестве, осваивавшем русское национальное наследие.
Если проект Коломенского дворца А.И. Штакеншнейдера очень точно зафиксировал отношение николаевского времени к памятникам национальной старины, их композиционно подчиненное положение при создании новых ансамблей и реконструкции существующих, то уже следующий этап в развитии русской архитектуры отразил более глубокое и бережное отношение к памятникам национальной культуры. Свидетельство этому также хранит история Коломенского. В 1859 году, то есть уже после смерти Николая I, императором Александром II, верным заветам своего отца, был снова объявлен конкурс на составление проекта дворца в Коломенском.
В Государственном Историческом музее сохранился ценный документ, относящийся к этому времени — это безымянная пояснительная записка к неизвестному конкурсному проекту. В примечании к ней, пространно описав историю создания и утраты знаменитого деревянного Коломенского дворца, неизвестный нам автор писал: «В последствии (после разборки и обмеров деревянного дворца в Коломенском. — М.Н.) (…) награвированы были все планы и фасады того Дворца со всех сторон (…), следовательно при отыскании таких данных можно будет составить вновь подробные чертежи этому чудному по красоте своей произведению древности, подражать коему при составлении проекта нового Императорского Дворца в селе Коломенском нет никакой возможности, потому что древний дворец, будучи деревянный имел такие легкие прозрачные башенки, вышки и теремки, чего нельзя исполнить из каменных материалов и потому для сохранения этих необыкновенных красот древностей, по мнению моему, следовало бы построить коломенский дворец деревянный, точно такой, как он существовал прежде (…) со “всеми резьбами, вычурами и узорочьем, которые есть тип того славного царствования царей”. Эта выразительная цитата наглядно показывает эволюцию взгляда на памятники русской архитектуры в течение николаевского времени, когда постепенно начинала осознаваться самоценность памятников средневековой архитектуры.
Конечно, в наши дни архитектурно-художественная, историческая и археологическая ценность ансамбля Коломенское столь велика, что исключает строительство любого нового сооружения, идея же включения церкви Вознесения — шедевра древнерусского зодчества — в новую композицию с сегодняшних позиций абсолютно неправомерна. И все же рассмотренный проект несомненно интересен и сегодня как значительное произведение выдающегося зодчего 1830-1850-х годов, наглядно отразившее характерные архитектурные представления важного исторического периода, находящегося у истоков современного отношения к памятникам прошлого.
