В последней трети XVIII — начале XIX в. одновременно с классицистическим направлением зарождается и параллельно с ним развивается направление в архитектуре, которое не только противостоит канону, но и «отрицает» его. Кавычки здесь необходимы, поскольку, во-первых, оба течения разрабатываются одними и теми же мастерами, во-вторых, «противостояние» не имеет конфликтного характера — не дискутируется; в-третьих, оба течения нередко переплетаются, образуя своеобразные «гибриды». Речь идет о группе сооружений, в которых используются мотивы готической, романской, мусульманской, китайской архитектуры, допетровского зодчества, а также античности, взятой в нестереотипном преломлении — в виде руин.
Стиль жизни и общения, принятый дворянским сословием, предельно театрализован, что сказалось в пристрастии к зрелищам, развертывающимся не только на сцене, но и в быту. Напомним грандиозные парады войск и неудобную, но очень декоративную военную форму; четкое распределение и оформление социальных ролей и строгие ритуалы поведения, предписывавшие, как и когда следует одеваться, двигаться, говорить, поступать; наконец, вельможное «вольтерьянство» екатерининской эпохи тоже было в известной степени игрой.
Склонность к театрализации быта существенна для понимания природы предметно-пространственной среды эпохи классицизма в целом и природы «готицизмов», «китайщины» и прочей архитектурной экзотики, сопутствующей ордерной архитектуре, в частности. Владельцы дворцов и усадеб с увлечением «играют» в «восток» и «средневековье», и архитектурные декорации, создаваемые при этом, привносят в среду оттенок сказочности.
Другим фактором, повлиявшим на становление этой архитектуры, было распространение в обществе исторического знания, что обусловило стремление к «подлинности» архитектурной формы. Впрочем, представление об истории архитектуры было еще очень поверхностным; источником форм служили зарисовки, сделанные европейскими путешественниками на Востоке, виды готических памятников, впечатления, полученные русскими архитекторами в поездках по Европе. Следует учесть, что российское зодчество испытало влияние английской архитектурной традиции, где «готическая» линия никогда не прерывалась, а в конце XVIII в. получила новое развитие в творчестве Дж. Нэша и других мастеров.
Исток романтических образов архитектуры XVIII в. следует искать, кроме того, в собственных, российских традициях, которые сказались в предпочтениях заказчиков и в творчестве архитекторов начала и середины XVIII в. Они отошли на второй план в свете торжества «палладиева вкуса», но не могли быть изжиты полностью. Им созвучны были красочность «китайщины», пластическое богатство «готических» построек, контрастирующих с лаконизмом строгого классицизма. Национальное архитектурное наследие к тому времени еще очень мало изучено, но уже осознана историческая ценность отечественных «святынь», и они начинают привлекать внимание своей красотой. Видный сановник М. Н. Муравьев писал на рубеже XVIII—XIX вв.: «Готический вкус в дерзких своих замыслах имеет нечто гордое и служит ныне печатаю древности для нашей огромной Москвы».
«Готическим» принято было именовать все средневековое, в том числе памятники русского средневековья. Это приводило к тому, что готические формы казались уместными в случаях, когда требовалось подчеркнуть национальный характер постройки (впрочем, в некоторых московских памятниках, например в башнях Кремля, действительно наличествует влияние готики).
Типологические границы неканонического направления размыты. Представленное преимущественно парковыми постройками и «второстепенными» усадебными строениями (главный дом всегда делали в классическом стиле), оно включает и целые «семейства» дворцов и храмов. (Впрочем, в количественном отношении ордерный канон безусловно преобладает; никогда не отклонялась от него и архитектура общественных зданий.)
Независимо от типа и «стиля» выявляются два разных подхода к формированию пространства и объема неканонических сооружений. Первый сводится к повторению более или менее стереотипных приемов планировки, объемного построения, симметрии и других правил, присущих классицизму, с добавлением «китайской», «готической» и прочих трактовок отдельных элементов (крыши, окна, венчания, пластическая декорация стен). Второй подход характерен отказом от симметрии плана и объема. Это крайне важное обстоятельство свидетельствует о внутренней свободе профессионального мышления: архитекторы, свято чтущие «основательные правила» классицизма, умеют работать в ином ключе, если это необходимо.
