В архитектуре вузов отражен принцип деления всего комплекса и каждого здания на блоки, различающиеся по назначению и структуре пространствлянный «храм» машинного отдела (А. Н. Померанцев) соседствовал с «национальным» по стилю павильоном садоводства (И. П. Ропет), шуховская башня — со стилизованным под «глыбы льда» павильоном Крайнего Севера (К. А. Коровин).
Учебные и научные комплексы и здания. В середине XIX в. просветители и педагоги ведут борьбу за введение всеобщего начального обучения; это было время становления и утверждения педагогической науки. Стремление к массовости школьного строительства означало необходимость поиска наиболее экономичных школьных зданий, поэтому даже столичные учебные заведения теряют присущий закрытым школам эпохи классицизма характер «храмов науки». Одновременно формируются представления о содержании учебного курса, а следовательно, составе школьных помещений, в число которых кроме классов вводятся физические и химические кабинеты, классы рисунка, гимнастические залы, и о необходимости расчета гигиенических параметров (объема, освещенности, воздушной среды) этих помещений. К 1890-м гг. уже нормируются ориентация классов (восток, в крайнем случае юг), пропорции классов (4:3), расположение окон (слева от учеников) и их площадь (1:4,5 от площади пола). Наиболее типичным для школы становится здание, разделенное на два или три блока разного функционального назначения: блок классных
Развитием блочного типа здания стала павильонная система — размещение разных функциональных процессов в разных корпусах. По этому принципу была построена Пулковская обсерватория (А. П. Брюллов, 1834— 1839), первым директором которой стал известный астроном В. Я. Струве. «Россия имеет научный памятник, выше которого нет на свете»,— писал об обсерватории французский физик Ж.-Б. Био. На Пулковском холме (на линии Пулковского меридиана) расположен ансамбль из центрального здания, двух жилых и двух служебных флигелей. Сложную архитектурную и техническую задачу составляло устройство помещения для главного телескопа — на мощном основании в виде ротонды из восьми пилонов со сферическим кессонированным перекрытием располагалась деревянная вращающаяся башня с раздвижным куполом.
Во второй трети, особенно в конце XIX в. идет широкое строительство высших учебных заведений, готовящих инженеров, естествоиспытателей, специалистов-гуманитариев, педагогов, в которых так нуждается Россия, набирающая силу в научном и техническом развитии.
Университеты и институты во многих городах были едва ли не самыми крупными и приметными зданиями. Как правило, это сложные, свободные по планировке комплексы, включающие главное здание (ректорат, библиотека, основные аудитории), студенческие общежития, лабораторные корпуса и другие постройки, расположенные среди зелени.
В Технологическом институте города Томска специализация многопрофильных корпусов вытекает из условий, диктуемых характером учебного процесса и особенностями лабораторного оборудования. Кроме главного корпуса (Р. Р. Марфельд, 1900) — П-образного здания с серией аудиторий, соединенных светлым коридором,— были построены физический, химический, горно-геологический и другие корпуса. Рациональной планировкой институтского городка и отдельных его корпусов, в числе которых были собственные заводы, общежития, больница и пр., отличается крупнейший петербургский Политехнический институт (Э. Ф. Виррих, 1899—1902). Томский университет (1880—1888, А. К. Бруни, М. Г. Арнольд), киевский Политехнический институт (1898—1900, И. С. Китнер, А. В. Кобелев), Политехнический институт в Варшаве (С. Шиллер, начало XX в.), Новороссийский университет в Одессе (Н. К. Толвинский, 1907), Политехнический институт в Новочеркасске (А. С. Рагуйский, начало XX в.) и др.— таков вклад эпохи в развитие российской науки.
Больницы. Развитие народного здравоохранения требовало увеличения количества больниц, развитие медицинской науки диктовало жесткие условия по организации архитектурной среды. Предельно скромные по архитектурному оформлению, экономичные здания больниц этой эпохи являются ярким примером воплощения идеи «рациональной» архитектуры. Как правило, проекты разрабатывались при непосредственном участии врачей.
Общее направление больничного строительства определяется требованиями гигиены: больницы стараются размещать на тихих озелененных участках, общим правилом становится хорошая инсоляция и проветривание палат. Очевидна необходимость планировочного зонирования — выделение (с необходимой изоляцией) помещений для больных, лечебных кабинетов, операционных, обслуживающих помещений и пр., что достигается введением системы объемных блоков, связанных между собой согласно логике лечебного процесса. Так были спроектированы под руководством крупнейшего педиатра К. А. Раухфуса две детские больницы — в Петербурге (Ц. А. Кавос, 1867—1868) и в Москве (Р. А. Гедике, 1874—1876).
Максимально дифференцировать лечебный процесс (что особенно важно при лечении инфекционных болезней) позволяла павильонная система. Одной из первых больниц такого типа была Александровская городская больница в Петербурге (Д. Д. Соколов, 1880— 1882), она состояла из двенадцати «бараков» на 300 больных каждый и служебных корпусов.
Завершает эту линию уже в начале XX в. знаменитая петербургская больница имени Петра Великого, представляющая собой развитый ансамбль из многих павильонов (Л. А. Ильин, Р. И. Клейн, А. В. Розенберг, 1907—1914).
Специфика больницы требовала тщательной разработки «деталей» оборудования здания. Необходим был, например, строгий расчет параметров коммуникаций (коридоров, лифтов, лестниц) с учетом транспортировки больных на носилках и колясках; в больницах конца века стали скруглять углы в стыках стен с полом и между собой — «мелочь», облегчающая уборку помещений. Сложные архитектурные задачи решались при устройстве операционных, особенно в факультетских клиниках, где нужно было совместить демонстрацию процесса студентам с требованиями антисептики, коренным образом изменившими практику хирургии в последней трети XIX в.: в потолке операционной делали остекленный проем, сквозь который можно было видеть операцию.
Театры. Культура российского театра в рассматриваемое время переживала небывалый расцвет. Изменилась организация театрального дела — наряду с системой государственных (императорских) театров возникает бесчисленное множество частных антреприз, трупп, группирующихся вокруг крупных режиссеров; развивается практика гастролей. Театр играет огромную роль в социально-культурной жизни России как в столицах, так и в провинции, и его «демократизация» сказалась на архитектуре театральных зданий, во множестве возводимых в крупных и малых городах.
Одной из характерных тенденций явились поиски новых пространственных решений зрительного зала городского театра, в котором амфитеатр постепенно вытесняет ярусы «сословных» лож. Небольшие театральные залы входят в состав сложных комплексов общественного назначения, сочетаясь с торговыми помещениями, ресторанами и пр.,— это существенно влияет на их планировочную структуру (встроенный театр — очень характерный для этого времени тип). Крупные городские театры, как правило, проектируются в виде отдельных зданий и в силу их градостроительного значения получают представительный нарядный облик. Самым примечательным в театральных зданиях было то, с каким вниманием и мастерством решались частные, на первый взгляд, а на деле — принципиальные задачи: например, дать такую форму и отделку зрительному залу и сцене, при которых Ф. Фельнер, Г. Гельмер. 1883—1887. Общий вид, план; б — Тифлис. Проект театра. В. Шретер. 1876. План, фасад Сообразно рационалистической концепции архитектуры объемнопространственное решение здания театра этой эпохи подчинено его функции: в объеме здания, как правило, выявлен мощный объем сценической коробки, зрительный зал, блок вестибюлей и фойе. Эти темы предоставляют архитектору благодарный материал для композиции. Так, новые пластические возможности дал прием, примененный в одесском театре: на главный фасад выведен полуцилиндр зрительного зала, окольцованный галереями-фойе (прием впервые показан был Г. Земпером в дрезденском театре). В. Шретер в тифлисском театре подчеркивает фасадный характер композиции. Здесь примечательна планировка зрительного зала — форма амфитеатра и расположение лож. Группировка объемов позволяет уверенно опознать театральное здание этой эпохи в городской застройке. Стиль принципиального значения не имел, варьируясь от «общеевропейского» до «мавританского» каждый зритель будет отлично видеть и слышать все происходящее на сцене, а актерам и музыкантам будет удобно играть. Для решения требовалось изощренное знание не только специфики театрального процесса, но и специальных дисциплин — акустики, материаловедения и пр. Так, с точки зрения акустики имели значение формы стен и потолка зрительного зала, расположение оркестровой ямы и сцены, устройство резонаторов, которыми служили, в частности, пространство под полом оркестра и пустоты, оставленные между основными стенами зала и стенками лож, качество дерева, которое шло на устройство конструкций, и т. д.
