Победа иосифлянства открывала дорогу самым разнообразным процессам и в национальных формах благочестия, и в путях художественного развития. Новые повороты и акценты в духовных установках русского православия ставили новые проблемы, порождали «неучтенные» явления и как бы давали благословение развитию таких процессов, которые в других духовных условиях вряд ли бы его получили. Художественное творчество, и в частности храмоздание, как активный компонент религиозного мировидения и социальной жизни участвовали в них самым непосредственным образом.
Так, например, социальная направленность религиозной деятельности иосифлян имела своей оборотной стороной эффект своего рода «приземления» благочестия. Это стало выражаться не только в превалирующем развитии обрядовости, отмеченном многими исследователями русской церкви, но и в нарастающей тенденции к развитию частного, «обыденного» момента в благочестии, в отличие от более возвышенного его характера в предыдущие периоды. Так, в целом характерное для средневекового сознания стремление осмыслить жизненные события через «небесные» параллели — покровительство определенных святых патронов, заступничество чудотворных икон, соотнесение с евангельским событием (или с соответственным церковным праздником) — оценить их как деяния Божьего Промысла, приобретают в обыденном мышлении все более конкретный, дифференцированный характер. Это имело непосредственный выход в храмоздание, т.к. одним из самых распространенных путей «реализации» такого сознания было возведение обетных или благодарственных храмов, а чаще — приделов. Выбор их посвящений складывался в целые программы, отражающие, правда, не столько суть мира горнего, сколько ход определенного земного события15. Прямым следствием этого принимающего все более стабильный характер явления стала эволюция многопридельного храма и его объемно-пространственной композиции, ставшая одним из самых крупных архитектурных процессов XVI века. Одной из признанных вех этого процесса был собор Покрова на Рву16.
Самое радикальное влияние на художественное мышление нашего исторического периода оказал такой фактор нового благочестия, как его религиозноэстетическая установка. Расширение духовного статуса Красоты, в том числе земной, признание ее самодовлеющей символической ценности прямо давало благословение поистине огромным художественным последствиям. Прежде всего — росту роли чисто эстетического фактора в образном мышлении. Такая культурная ситуация по своей философской подоплеке приближалась к ренессансной, что отчасти объясняет последующий художественный успех форм итальянского Возрождения в русском зодчестве. Что касается храмовой архитектуры, то с этой духовно-эстетической установкой мы связываем корни таких тенденций ее последующего развития, как а) нарастание чистого декоративизма, лишенного внутренней семантической нагрузки и, главное, б) поиск принципиально новых форм на художественно-структурных уровнях: иконографическом, тектоническом.
Существенные перемены в русское религиозное сознание привнесла и ярко выраженная догматическая ориентация иосифлянского благочестия. Кроме общего христианского просветительства и упорядочения структурно-обрядовой стороны церковной жизни, такая ориентация внесла большую долю рационализма и дидактизма в церковное мышление. Появление письменного богословия и религиозной полемики со свойственными им риторскими потребностями способствовали упрочению и развитию этих новых качеств. Вкупе с общей эстетизирующей направленностью в культовом сознании это стало порождать новое для русской культуры явление аллегоризма, уже прямо связанное со стилем художественного, точнее художественно-символического мышления. К середине XVI в. дидактика и аллегоризм настолько проникли в искусство, в частности в иконографическое творчество, что это вызвало рефлексию и стало предметом особого рассмотрения и регламентации на Макарьевских церковных соборах. Г. Флоровский, а вслед за ним Л. Успенский и др. исследователи, сформулировали этот сдвиг в художественном сознании на примере иконописи как смену фундаментальных духовно-образных принципов: «иератического реализма» на «декоративный символизм» .Такая существенная перемена в характере символико-образного мышления не могла не внести свои изменения и в творческие принципы храмоздателей. Очевиднее всего они проявились на уровне канонического мышления, к чему мы еще вернемся ниже.
Уже эти достаточно схематично представленные факторы и связи выявляют взаимодействие духовного и художественного сознания, их тесную взаимозависимость, «безбарьерность» в русском позднесредневековом менталитете. Какими были конкретные формы этого взаимодействия?
