Для выявления эстетико-художественных черт архитектуры минимализма было выбрано три культовых сооружения – часовня Брата Клауса П. Цумтора (2007), церковь Святой Марии А. Сиза (1996) и церковь Света Т. Андо (1989).
Первоначально обманчивое различие между ними (контекст, постановка, форма, материал, свет) оборачивается общим принципиальным отношением к тому, что их окружает, к месту, к трактовке собственного содержания, к человеку и к тому, как и за счет чего на него воздействовать, к задаче сближения с духовной материей.
Данный анализ – попытка доказать взаимосвязь трех религиозных сооружений, построенных в разные годы и в разных культурах, а также определить минимализм как универсальный архитектурный язык, не зависящий от культурных, религиозных и временных факторов. Традиционные культовые сооружения различных вероисповеданий говорят об устройстве мироздания поразному и на разных архитектурных языках.
Архитектура минимализма, формируя универсальную систему ценностей, «примиряет» образы культовых сооружений различных конфессий, предоставляя современному человеку большую творческую самостоятельность, возможность ощутить себя частью универсума. В процессе исследования было выявлено, что эстетика архитектуры минимализма находит свои истоки в протестантизме.
Существовавшая на рубеже XV–XVI вв. культурная среда не удовлетворяла новым моральным, эстетическим требованиям. Архитектура протестантизма возвращается к раннехристианской ценности – простоте. Церковь – пещера в скале – не несет сакральности, дает кров и нужную атмосферу людям, несущим веру внутри себя, не навязывая конкретных образов, но предоставляя свободу воображения, возможность быть сотворцом.
Архитектура протестантизма – внеконфессиональное выражение самопознания и веры, говорящее на универсальном архитектурном языке. Протестантизм и минимализм сформулировали новые культурные ценности, в которых особая роль отводилась человеку как индивидууму, сотворцу.
Ценность творения – немногословность формы, но глубина содержания, простота и характер эскиза, не требующего изобразительных дополнений, чтобы его поняли. Less is more, по словам Л. Мис ван дер Роэ, – архитектура, способная меньшими и простейшими средствами глубоко воздействовать на зрителя, включить его в процесс собственного чувственного созидания. Она полноценна только при участии наблюдателя.
Искусственные символы порождают искусственную реальность. Архитектор не должен стремиться к самовыражению, к прочтению конкретного стиля, к созданию выразительной формы. Он должен отправиться на поиски образов и смыслов, вызываемых в нем культурным контекстом. Минимализм стремится к повседневной простоте, суть которой – выражение внутренней реакции на конкретную ситуацию.
В проектах необходимо заложение сильного образа. Сооружение архитектора-минималиста – «архитектура без архитектора», вневременное творение, живущее собственной жизнью, воплощающее в себе индивидуальную реальность. Оно питается культурой и энергией места и отдает ее ему обратно. В этом его гармоническое сосуществование, симбиоз с контекстом. Основные эстетико-художественные средства архитектуры минимализма – свет, материал, простота геометрии форм. Свет – основное выразительное средство.
Он подвижен, несет в себе пульсирующую энергию. Свет одушевляет пустоту пространства, творит его. Цвет, окрашивающий наши эмоции и переводящий их в ассоциации, также зависим от света. Солнечный луч способен выхватывать и выжигать то белизну, то сочность цвета поверхности, формировать характерную тень. Обманчиво простые поверхности оживают под действием света, моделирующего пространство. Свет – основной композиционный инструмент.
Он задает векторы движения ног, взгляда в пространстве, создавая на нашем пути мощные маяки, ведя нас и в определенный момент останавливая. Он сообщает вес или невесомость составляющим объемам и плоскостям, способен отделять одни от других или сливать пространство в цельный сгусток. Свет на контрасте с тенью моделирует объем, его масштабность. Малое пространство способно раздвинуться в стороны от нас.
Церкви, физически сомасштабные человеку, по содержанию являются моделями Вселенной, проявляют дуализм: малое вмещает необъятное, ограниченное – безграничное. Материал помогает свету в решении композиции и масштаба. Фактура поверхностей реагирует на световые лучи, задает векторы взгляда и движения. Однородность и монолитность церквей вызывают ощущение сомкнувшихся вокруг нас объятий этого пространства.
Материал ритмичен. Он подчеркивает вертикальный вектор храма за счет ритма фактуры, текстуры, дополнительных включений. Материал роднит сооружения с контекстом – в частности, с рельефом, почвой, укореняя их на месте. Храмы говорят с окружением через материал, они ожидают среди полей, ярко вспыхивают на вершине рельефа или утопают в деревьях, траве и мхе.
Простота геометрии помогает восприятию игры света и материала, мгновенно порождает конкретные образы, ассоциации. «Примитивность» материала, его слитность с формой церкви вызывают образ раннехристианской пещеры, основным опознавательным знаком которой снаружи является вход, провал, трактуемый минимализмом как треугольный проем, портал или просто сумрачная щель в стене.
Композиция, масштаб, гармония и ритм взаимозависимы, неразрывны в работе материала, окружения, света, формы, в порождаемом ими совокупном образе.
