Общие тенденции японской архитектуры второй половины ХХ – начала ХXI в. привычно считаются передовыми.
Ни для кого не секрет, что многие удачные примеры развития урбанистической среды, а также идеи в области проектирования отдельных зданий берут начало в Японии и опираются на теоретические разработки, в первую очередь, Кендзо Танге, который планомерно приводил в жизнь политику так называемого «японского метаболизма» – концептуальной идеи создания городской среды с постоянной возможностью развития и трансформации.
Однако даже в Японии, на фоне ее заведомо нестандартных архитектурных идей и экспериментов, выделяются несколько особо удивительных, можно сказать, в какой-то мере даже курьезных, примеров построек, выражающих, в первую очередь, специфическую философию своих создателей. Значительная часть подобных «экспериментов» воплощает в жизнь конкурсные проекты очень молодых архитекторов.
Эти произведения настолько красноречивы, что, на наш взгляд, могут быть выделены в отдельную группу с условным названием «чудаковатая архитектура». При этом не так-то просто определить черту, за которой «чудаковатость» подобной архитектуры пересекает границу здравого смысла, а сама постройка становится, по сути, функционально непригодной декорацией.
Безусловно, что в каждом конкретном случае результат выходит разный, поэтому и оценивать «чудаковатые постройки» современной Японии следует индивидуально. В рамках доклада мы анализируем несколько особо ярких примеров подобного явления, к которым, в первую очередь, следует отнести работы достаточно молодого архитектора Макото Сей Ватанабе (в частности, здания техникума Аояма-Сеннмонгакко 1990 г. и выхода С3 со станции метро Иидабаси, 2000 г.).
Макото Сей Ватанабе позиционирует свои проекты как идеи создания принципиально нового типа зданий на основе «гармонического упорядочения хаоса», что, по его мнению, как нельзя более точно соответствует традициям существования японской городской среды как таковой. Саму эту идею можно признать весьма близкой к истине, однако обследование двух построек Ватанебе привело нас к мысли о том, что они не оправдывают собой декларированные идеи архитектора.
А именно идея «упорядочения хаоса» принимает здесь форму не более чем попытки создания композиционно уравновешенного хаотичного скопления легких декоративных футуристических элементов на основе примитивной бетонной коробки. В случае техникума Аояма – это декоративное завершение здания разветвленной системой красных решетчатых трубок, шара и прочих элементов, имитирующих, очевидно, детали робототехники.
Однако в эксплуатации эти проекты себя не оправдывают, что особенно заметно в тесном и плохо приспособленном под учебное заведение затемненном здании техникума Аояма. В случае выхода со станции Иидабаси мы видим декоративный, «надетый» на глухую бетонную призму чехол из легких трубочек и пластичных мембран, создающий впечатление гигантских крыльев стрекозы, а также оформление интерьера эскалаторного зала с помощью легких подвесных конструкций потолка, напоминающих рыбацкие сети.
Следует признать, что, наблюдая издали, желательно с нескольких четко выверенных точек, зритель и в самом деле в какой-то мере получает от здания декларированное автором впечатление «упорядоченного хаоса». Таким образом, ясно, что архитектура Макото Сей Ватанабе сводится лишь к внешнему декорированию, согласно идеям автора, простых бетонных коробок.
При этом остаются в стороне такие, на наш взгляд, основополагающие качества архитектуры, как объемность композиции постройки, соответствие здания его основной функции и, что особо бросается в глаза – не формируется комфортное для человека пространство. Интересный образец подобной же «чудаковатой архитектуры» представляют работы малоизвестного у нас архитектора Ицуко Хасегава, и в первую очередь, комплекс детского центра Сенандай в Йокохама.
Тут хотя и присутствуют наивность, «игрушечность» архитектуры, однако создано привлекательное и удобное для детей пространство. Успех проекта подтвержден годами эксплуатации и неизменной детской любовью: дети и подростки охотно приходят сюда не только на занятия кружков или в кино, но и просто «провести время». По этим двум в некотором роде противоположным примерам можно судить о том, что «чудаковатая архитектура» в принципе способна как гармонизироваться с современной жизнью, так и оставаться за ее бортом.
Однако следует еще осмыслить вопрос, почему именно в Японии столь ярко проявилась тенденция к возведению «чудаковатых» в психологическом смысле, практически «инфантильных» зданий? Ответ, на наш взгляд, кроется в определенных ментально-культурных процессах современной Японии, концептуально декларирующих «детский тип сознания» масс.
В определенном смысле их можно считать компенсаторным механизмом психологии личности против строго регламентированного, зажатого рамками установленного веками ритуального поведения социального строя, ориентированного, в первую очередь, на коллективные, а не индивидуальные ценности.
