К ним, несомненно, следует в первую очередь отнести традиции, складывавшиеся в русской «регулярной» архитектуре с петровской эпохи. Вторым источником следует считать опыт, почерпнутый русскими пенсионерами у французских коллег (Ж.-А. Габриэля, Э.-Л. Булле), английских классицистов и своих непосредственных учителей — Ш. де Вайи, Ж. Ф. Шальгрена. Огромное влияние на русских архитекторов оказали проекты французской Академии (издание “Grand prix d’architecture”) и проекты К.-Н. Леду (альбом которых был издан с посвящением Александру I).
Третий источник — наследие эпохи Возрождения и барокко, и прежде всего труды Палладио, воспринятые через призму европейского палладианства (в частности, Иниго Джонса) и изучаемые непосредственно российскими мастерами. (Знатоком и поклонником Палладио был, в частности, Кваренги.) В архитектуре классицизма хорошо узнаются схемы вилл и дворцов Палладио; на многие годы закрепился в России палладианский «большой» ордер. В числе общепризнанных образцов — собор св. Петра в Риме — переработанный в духе эстетики Ренессанса «греческий» (византийский) тип крестово-купольного храма; так в Россию снова возвращается византийская традиция храмостроения. Отзвук колоннады Бернини перед собором св. Петра прослеживается в композиции Казанского собора.
Наконец, глубинная основа классической традиции — подлинная античность. В XVIII в. изданы десятки увражей, посвященных памятникам Греции и Рима, в том числе знаменитые увражи Д. ле Руа, Стюарта, Реветта и др. Длительное время изучал античность (римские термы) Ч. Камерон. В рассматриваемое время российские архитекторы обращаются как к прототипам к следующим типам античных сооружений: форум, храм (простиль, периптер, толос и др.), базилика, термы, одеон, навмахия, вилла, мавзолей, триумфальные арки и колонны. Используются также отдельные структуры и элементы (портики, экседры, ордер).
Очень важна «глубина» исторического времени, опыт которого наследует русское зодчество. Она обогащала запас приемов и форм, показывала самые устойчивые — прошедшие многовековую проверку опытом человеческой жизни, демонстрировала возможности преобразований, которым подвергались исходные прототипы.
Перечисленные источники были не просто набором «образцов», но школой профессионализма.
Метод творчества и его осмысление. Было бы ошибкой предположить абсолютную зависимость мастера классицистического направления от образцов, предшественников, «основательных правил», как называл канон В. Баженов. В основе профессионального мастерства — ориентация на образец. Однако работа по образцу не только оставляет свободу для «авторских» находок, но — что важнее — открывает полную возможность художественного совершенствования исходной структуры. Суть метода состоит в коррекции (частичном преобразовании) образца в соответствии с проектной задачей — с назначением здания, его местоположением и пр. Совокупность образцов составляет канон, благодаря чему архитектор, не тратя времени на поиски общей схемы здания и его элементов, видоизменяет размеры, форму, прорисовку деталей, создавая, в конце концов, уникальное в своей законченности произведение. Как и синтез (который наличествует и в эпоху классицизма тоже), коррекция — один из «вечных» профессиональных методов: вспомним храмы Владимиро-Суздальской школы, сходные по типу, но столь разные по впечатлению, ими производимому.
В художнической «доводке» образца до совершенства скрыта тайна подлинного искусства, неподвластного «алгебре» логического познания. Труд архитектора-классициста, работающего по образцу, можно сравнить с трудом режиссера, наполняющего авторский текст новым смыслом, композитора, интерпретирующего народную мелодию, музы- канта-аранжировщика или исполнителя, дающего личностную окраску чужой мелодии.
Возникает важная проблема авторства Исследователи классицизма уделяют немало сил атрибуции архитектурных сооружений; это необходимо, так как позволяет выяснить историю создания того или иного объекта, уточнить особенности почерка мастера и т. д. Но следует помнить: проблемы авторства в нашем понимании в те годы не существовало, и дело не только в сотрудничестве или последовательной работе разных мастеров над одним и тем же объектом. Как писал И. Э. Грабарь, «в те времена, не стесняясь, брали удачные мысли друг у друга, один их уродовал, другой совершенствовал, третий учился у уродующего, как не следует делать, а у совершенствующего, как надо брать чужое, и так незаметно пополнялась сокровищница форм, без излишнего бахвальства и вредного брюзжания».
Теоретическая мысль эпохи классицизма была поглощена проблемой канона. Подражание великим мастерам прошлого декларировалось открыто и убежденно: «В моем Отечестве да будет вкус Палладиев!» — заявлял Н. А. Львов. Витрувий и Палладио — крупнейшие авторитеты эпохи; культ авторитета подменил собой старый культ обычая. Ведущие мыслители этой поры —
В. И. Баженов, его друг Ф. В. Каржавин (просветитель, демократ, принимавший участие в Великой французской революции), Н. А. Львов,— изучая «основательные правила», размышляли о законах архитектурной гармонии, об архитектурной Истине, о ценности и значении античного наследия и, что очень важно, о совместимости канона с условиями России. («Какое равновесие мороз в 28° не перевесит»,— заметил Львов.)
