Немецкий архитектор и градостроитель начала XX в. Бруно Таут писал: «Архитектура – это искусство, и должна быть высшим из искусств. Она состоит исключительно из силы эмоций и адресует себя исключительно эмоциям». Однако собственно архитектурная графика как средство выражения идей и эмоций архитектора вошла в историю сравнительно поздно.
Во времена, предшествующие эпохе Возрождения, строительство осуществлялось на основе макетов или реально существующих зданий. Отчасти это связано с тем, что стоимость бумаги и пергамента была крайне высокой. И только в период Ренессанса, когда бумага стала более доступна, архитектурные рисунки начали появляться чаще, постепенно приобретая не только практическую функцию, но и превращаясь в предмет коллекционирования архитекторов и знатоков искусства.
В XIX в. интерес к архитектурным рисункам возрос: музеи и государственные архивы не только классифицировали, но и выставляли их как объекты, заслуживающие самостоятельного внимания. Архитектурная графика сегодня – предмет интереса специализированных галерей, частных коллекционеров и аукционных домов.
Более того, в 2013 г. в Берлине открылся Музей архитектурного рисунка, спроектированный Сергеем Чобаном; влиятельный архитектурный журнал «Проект Россия» опубликовал масштабное исследование «бумажной архитектуры» 1980-х гг.; организуются международные конкурсы архитектурных рисунков; в Государственном музее архитектуры имени А.В. Щусева экспозиции постоянно обращаются к архитектурной графике ХХ в., ей посвящается множество книг и т.п. Развитие архитектурной графики интересно проследить в истории.
Одна из главных тенденций, которая встречается от Джованни Баттиста Пиранези до Даниеля Либескинда – это разделение технических чертежей и эмоциональных набросков, передающих саму идею проекта. Для таких архитекторов, как Ле Корбюзье, рисование было важной частью восприятия, у него был собственный архив уникальных набросков, которые позже находили воплощение в его дизайнерских решениях. Финский архитектор и дизайнер Алваро Аалто создавал изысканные фигуративные эскизы, которые его помощники переводили в чертежи.
Рисунки Захи Хадид всегда делались для того, чтобы тиражироваться и выставляться – начерченные с идеальной точностью, они театральны и изначально сделаны в той форме, которая привлекает зрителя. А немецкий архитектор Эрих Мендельсон создавал «архитектурные психографии», часто основанные на впечатлении от классической музыки и имеющие совсем отдаленное отношение к специфике архитектурного проекта. Именно в XX в. наброски как более неформальный тип рисунка стали превалировать над сложными чертежами, когда современность наложила на них иллюзорную достоверность.
Сделанные от руки и связанные напрямую со своим создателем, наброски предлагали спонтанность и субъективность, мгновенность пойманной мысли, временную причуду фантазии. Набросок архитектора раскрывает характер его или ее руки, происхождение эмоций и жеста в пространстве, потому что архитектура – это еще и история рук. От пронзительной четкости линий Миса ван дер Роэ до лирических пастельных набросков Луиса Кана история рук показывает прямой путь к духу архитектора.
В наши дни чертежи делаются на компьютерах. Тем не менее искусство рисунка выжило, особенно среди тех, кто учился до того, как компьютеры изменили архитектурную практику. Именно к такому типу архитекторов относится и Фрэнк Гери. Он любит рисовать, но цель его рисунка – не описать, а искать и рождать. Большинство рисунков Гери – это проекции, воображаемые планы, фасады, нарисованные параллельно к плоскости изображения и выполненные в соответствии с многовековыми профессиональными традициями.
Но одновременно линии Гери движутся, как проволока в скульптурах Александра Калдера. Американские художники 1960–1970-х гг. повлияли на его творчество больше, чем другие архитекторы. Растущий интерес Гери к современному искусству привел его к осмыслению традиционной архитектурной практики и попытке обратиться к более интуитивным способам выражения. Работа художника открыла ему глаза на силу импровизации, на поэзию незавершенности. Его рисунки несут в себе черты искусства.
«Я смотрю на произведения Матисса, и я знаю, что он не отрывал кисти от холста, возможно, я делал то же самое», – говорит Гери. Свои скетчи он называет «мысли вслух». Рисунок никогда не рождается «с чистого листа», за ним всегда стоит видение и идея, рожденные культурой и памятью, – неважно, сознательно или бессознательно. Однако близость к искусству вовсе не означает, что рисунки Гери оторваны от реальности.
Эскизы Гери тесно переплетены с каждым этапом проектирования. С первого момента и до завершающей стадии работы над проектом, а потом в качестве напоминания после завершения строительства, они помогают зафиксировать идеи, ухватить суть всех этапов проектирования. Рисунки Гери являются неотъемлемой частью его коммуникации как с командой, реализующей проект, включая подрядчиков, так и с клиентом, в первую очередь потому, что требуют вербальной интерпретации.
Настоящая степень свободы рисунков Гери возросла именно благодаря возможностям, которые дает компьютер. Зная, что любую сложность можно укротить с помощью компьютерных программ, Гери расширил размах жеста своих рисунков, сделав их максимально провокационными. В этом и заключается главная сила архитектора по сравнению с технологиями.
В последние десятилетия технический прогресс и компьютеризация всех сфер жизни становятся настолько всеобъемлющими, что некоторые архитекторы даже заговорили о конце эры всех тех форм работы, которые не обоснованы технически. С тех пор как компьютер помогает идее обрести материальную форму, просчитывая пространство и создавая макеты путем сканирования, он в некотором роде заменил многие функции рисунка. Сегодня, чтобы «выйти за свои пределы», архитекторам уже необходимо разрабатывать собственное программное обеспечение.
Сложные пространства современных архитектурных сооружений вряд ли были бы созданы и построены, если бы они не были спроектированы и просчитаны с использованием компьютерных программ, часто первоначально предназначенных для авиационной, автомобильной или медицинской индустрии и переработанных для нужд архитектурного проектирования специалистами. Появились новые возможности и средства, но нельзя исключать роль рисунка как инструмента мышления, привязанного к телу, даже в долгосрочной перспективе.
Многие современные архитекторы понимают это, сочетая в своей работе технологические инновации с потенциалом «думающей руки» и используя все технические средства, не отрицая при этом графические прикосновения, которые помогают воображению работать.
