Внимательное наблюдение приводит к заключению, что обнаруженная южная стена двора — позднего происхождения и что остается невскрытой значительная часть двора к югу и западу, ограниченная цепью помещений, которые оставили заметный вал. Таким образом, прилежащие к главному зданию с юга помещения, видимо, входили в состав дворовых построек. Северная ограда, очевидно, также не является первоначальной, а стены самого храма носят следы многочисленных переделок. Следовательно, первоначальная композиция южного комплекса была совершенно иной. Но был ли он сходен с северным? В связи с вопросом о первоначальном виде здания стоит и вопрос об очередности постройки. Вопрос этот, затрагиваемый впервые, требует подробного анализа строительных остатков и размера сырца и может быть рассмотрен лишь в отдельной статье. Здесь мы коснемся его лишь попутно. Храмы не составляют вместе архитектурного ансамбля в строгом смысле этого слова и явно разновременны. На основании характера строительных остатков следует считать более ранним южный храм, чрезвычайно усложненный многократными пристройками, которые говорят о длительном периоде существования. В северном комплексе надстройки и пристройки обнаруживаются скорее в помещениях двора, чем в самом храме, сохранившем нетронутой первоначальную композицию. О более позднем возникновении северного храма свидетельствует и то обстоятельство, что платформа центрального здания заключает остатки какого-то более древнего сооружения. Очередность застройки представляется таким образом, что южный храм постепенно изменил очертания плана и был стес — Нен с юга и севера перестроенной дворовой оградой, причем северная часть ограды оказалась общей с новоотстроенным вторым храмовым комплексом. Первое время дворы храмов сообщались между собой порталом, впоследствии закрытым и переделанным в лоджию. Любопытно при этом, что лицевой портик здания I в первоначальном виде едва ли походил на портик здания II, так как стены его прослеживаются в толще пилонов прямыми контурами без уступов. Даже в руинах здания храмов производят величавое впечатление, и можно с полным правом сказать, что это были первоклассные мооизведения искусства. Зодчий ставил себе определенную задачу, которую и разрешил мастерски Выходящий на площадь богатый портик открывает вид на центральное здание храма. Храм, поднятый на платформу, господствует над пространством двора, целиком открытый зрителю своим широким пандусом, легкой колоннадой и богатым залом. Можно представить себе праздничное великолепие постройки — стройность колонн, тонкий рисунок резьбы и скульптуры, симфонию красок, переливающихся в глубине айванов, широко открытых навстречу восходящему солнцу! Все художественные средства служат созданию жизнеутверждающего демократического художественного образа, пространственного, проникнутого светом и воздухом, насыщенного красками, торжественного и вместе с тем гостеприимного. Созданный из глины и дерева, без мрамора и ценного камня, это был тем не менее шедевр архитектуры и воплощение творческого гения, народного в подлинном смысле слова. Можно в общих чертах воссоздать формы здания, руководствуясь уцелевшими частями, фрагментами колонн и сопоставлением с приемами таджикского народного зодчества XIX— XX веков. Удобнее при этом базироваться на данных здания II, нетронутого перестройками, привлекая к реконструкции некоторые детали здания I. Ход рассуждения следующий. Стены центрального зала сохранились на высоту около 3 метров. Первоначальная высота зала принимается, исходя из предположения, что пролет между колоннами зала относится к их высоте примерно, как 1 : 1,5 или 1 : 2, как это наблюдается в квартальных мечетях XIX— XX веков. Высота узкого лицевого портика при этом должна быть несколько меньше, а для того, чтобы открыть вид на внутренний залайван и подчеркнуть ось композиции, этот портик был, очевидно, приподнят в средней части, аналогично «кайвану» в народной архитектуре узбеков и таджиков. Формы колонн принимаются, исходя из типа сохранившейся в зале здания обугленной нижней части колонны и глиняных колонок из здания III. В широком проеме целлы оставлены заплечики, как если бы на них опирались какие-то деревянные части; можно допустить поэтому, что проем завершался декоративной деревянной аркой, украшенной фестонами наподобие арочки искодарского михраба. Кровли были, судя по остаткам в завале и по аналогии с приемами народного строительного дела, плоские земляные по хворостяному настилу. Общий вид храма рисуется в форме своего рода перистиля с деревянной колоннадой. Какому культу принадлежали храмы древнего Пянджикента, не может считаться установленным.
