Историзм, обращение к формальным системам архитектуры прошлого, стал казаться едва ли не главной альтернативой «новой архитектуре», причем альтернативой, получающей гораздо более широкое признание, чем то, которого сумела достичь «антиархитектура».
Символическим жестом стала обширная выставка «Архитектура Парижской школы изящных искусств», проведенная в 1975—1976 гг. Музеем современного искусства в Нью- Йорке. Школа эта в конце XIX — начале XX в. была тем главным бастионом эклектизма, против которого направляли свои самые жестокие атаки приверженцы «нового движения и архитектуре» в конце 20-х — начале 30-х годов. Музей тогда был их оплотом. Теперь же Школа изящных искусств (закрытая в 1968 г. после студенческих бунтов и задолго до тогo утратившая прочность консервативной традиции) поднята музеем на щит как символ возрождаемого историзма. Виток исторического развития, отталкивавшийся от эклектизма, вновь достиг своей исходной точки.
Впрочем, термин «историзм» показался недостаточно подходящей основой для лозунгов, вокруг которых могло бы консолидироваться творческое направление. Взамен западные архитектурные критики предложили новое составное слово — «постмодернизм» (термин этот первым использовал и 1975 г. Ч. Дженкс). Им подразумевается и противопоставление модернизму «новой архитектуры», и многозначительный отзвук теорий постиндустриального общества, как и иных модных «пост».
Пока это направление — скорее условная рубрика в картотеках критиков, чем реальность архитектурной практики, сюда причисляется очень широкий круг разнохарактерных поисков. Американский критик Р. Стерн, пытаясь определить границы постмодернизма, называет «три принципа или, точнее, подхода», которые характеризовали его в конце 7()-х годов: «контекстуализм», подчиняющий здание факторам, исходящим от окружающей среды; «аллюзионизм», введение в композицию исторических ассоциаций («отсылок» или намеков, как выражается Стерн); «орнаментализм», возвращающий архитектуре элементы, несущие значение, но не участвующие в работе конструкции или осуществлении утилитарной функции.
Основу специфичности постмодернизма Стерн и другие критики видят в подчеркивании символической роли архитектурной формы; они говорят об архитектуре прежде всего как об особом языке образов, способе коммуникации между людьми. Их интересует не столько объект архитектурной деятельности, сколько его субъективное восприятие. Они настаивают на автономности природы архитектуры, ее независимости от истории и культуры, ее праве говорить собственным языком об идеях, которые специфичны лишь для нее. И в этом последнем — едва ли не главное отличие их позиции от той, которую занимали пионеры «новой архитектуры». Цели деятельности пионеров определялись именно тем, что лежало за пределами узкопрофессиональных задач.
Однако сами постмодернисты считают обращенность к истории главным рубежом, отделяющим их от «новой архитектуры», приверженцы которой свято верили в то, что творимое ими — конечная истина в архитектуре, которая должна как бы писаться на чистом листе, вне влияния сложившейся среды и культурной традиции. Постмодернизм резко отличен и от неоклассики 60-х годов с ее попытками создавать гибриды «универсальной формы», идущей от Мне ван дер Роэ, и опрощенных (и, тем самым, претендующих па родство с модернизмом) мотивов классицистической декорации. Место прямого обращения к традиции заняли сложная игра намеками на прообразы, изощренная и зашифрованная символика. Историческое воспринимается через призму иронии, а «намеки» на него вводятся в композицию приемами, которые идут от поп-арта с его стремлением к озадачивающим перестановкам, введению привычных вещей в несвойственные для них, почти немыслимые контексты, к соединению несоединимого.
К истокам постмодернизма иногда причисляют творчество Луиса Кана. Вряд ли это верно. Последнее произведение Кана — здание центра английского искусства в Ныо- Хейвене — завершено строительством под наблюдением его учеников в 1978 г. Благородно строгая постройка замкнута, собрала вокруг высоких крытых двориков. Она классична своей уравновешенностью, но в ее симметрию внесены отклонения, придающие целому сложность и драматизм.
Кан стремился выделить из классики «вневременные» принципы и ценности, прививая их «новой архитектуре»; он верил в такую возможность. Постмодернистам конца 70-х это кажется старомодным идеализмом.
Их способ ретроспекции связан прежде всего с идеями Вентури. Воздействием этих идей были сняты культурные запреты на обращение к историческим прецедентам; от Вентури идет и ироническое отношение к этим прецедентам, которые легко ставятся на одну доску с такими реалиями среды современного капиталистического города, как безобразное и обыденное, как китч коммерческой рекламы. Отсюда — восприятие здания не как завершенного в себе объекта, а как фрагмента среды, части ее контекста; отсюда п использование не цитат из истории архитектуры, а намеков на эту историю (иногда намеренно сниженных и иронических), обогащающих не форму здания, а ее символические значения.
