Как известно, ордерная система изначально явилась высшим воплощением тектонического начала в архитектуре: формы каменного ордера, отвечая конструктивной схеме, художественно выражали работу конструкции. Уже в эпоху античности, особенно в Древнем Риме, ордер начал терять конструктивную роль, превращаясь в символ конструкции; эта тенденция была подхвачена эпохой Возрождения. «Тектоническая иллюзорность» характерна и для российского классицизма. Архитектора интересует форма, конструкцию же он рассматривает как средство. Архитектурные детали, генетически связанные с каменной конструкцией, выполняются в кирпиче или дереве. Конструктивная логика уступила место логике образной.
Стены и колонны оштукатурены и, как правило, имеют гладкую поверхность. Лишенная швов и, по существу, фактуры стена почти «нематериальна», что отвечало идеализированному классицистическому представлению о гармонии. Если же требовалось выразить «материальность» кладки, ее изображали расшивкой швов по штукатурке или рустовкой.
Арки — одна из немногих форм, соответствующих конструкции; прямоугольные же проемы и плоские архитравы на деле, как правило, представляют собой лучковые или клинчатые кирпичные перемычки, к которым «подвешена» горизонтальная плоскость. Так выполнен, например, архитрав колоннады Казанского собора в Петербурге (А. Воронихин). За крупными «камнями» клинчатых перемычек, столь распространенных в оформлении проемов первых этажей, также скрыты арки или лучковые перемычки. Из кирпича выкладывают колонны, армируя их железом или плитняком. Карнизы образуются напуском кирпича (иногда консольными выпусками плит естественного камня), но кронштейны и модульоны преимущественно декоративны.
Полностью деревянными были многие дворцы в усадьбах, например знаменитый дворец Шереметевых в Кускове под Москвой (А. Миронов), строения в рядовых дворянских усадьбах, массовая городская застройка. Историки архитектуры даже ввели специальный термин: «деревянный классицизм».
Органичным было применение дерева в большепролетных стропильных конструкциях, например в перекрытии московского Манежа пролетом почти 45 м (инж. А. Бетанкур). Известен проект круглого экзерциргауза пролетом 63 м (М. Казаков). Ф. Демерцов сделал пролет экзерциргауза (манежа) пролетом 50 м, использовав конструкцию в виде арочной фермы, поставленной прямо на основание; В. Стасов использовал ту же схему для манежа в Могилеве, сделав ферму металлической.
Первые шаги в использовании металлических конструкций были сделаны, как уже говорилось, в мостостроении. Первый чугунный мост построен в Царском Селе по проекту Д. Кваренги. К началу XIX в. относятся первые опыты применения металла в конструкциях общественных зданий и церквей: в куполе Казанского собора верхнюю оболочку несут радиально расположенные дуги из кованого железа (А. Н. Воронихин) ; в петербургском Александрийском театре (К. И. Росси) для перекрытия использованы железные с чугунными деталями арочные фермы пролетом
29,8 м, а также треугольные фермы пролетом 10,76 м, опирающиеся на чугунные консоли (инж. М. Е. Кларк).
Необходимо упомянуть великолепное искусство литья; чугунные ограды — приметный и очень характерный компонент среды классицистического города. Чугунными делали не только решетки и мосты, но и части зданий, и целые сооружения. Едва ли не впервые появилась чугунная лестница и терраса в петербургском особняке Г. А. Демидова, владельца металлургических заводов (1750-е, А. Кокоринов).
Из чугуна делали также полы, капители, базы, вазы, отливали детали скульптурного убранства (арматура Триумфальных ворот в Москве, 1827—1834, архит. О. Бове, скульпт. И. Витали и И. Тимофеев). В чугуне выполнены архитектурные формы триумфальных Московских ворот в Петербурге (В. Стасов, 1834—1838).
Одним из центров художественного литья был Александровский чугунолитейный завод близ Петербурга.
