Во-первых, его отличает относительная консервативность. Мастер передавал преемнику только те знания и умения, которыми владел лично. Система образцов была ограничена теми объектами, которые можно было увидеть воочию (не случайно внешние «влияния» на русскую архитектуру были, по существу, плодом деятельности иностранных мастеров, которые «показывали» русским коллегам новые приемы и формы), отсюда медлительность поступательного развития средневекового зодчества, нащупывавшего путь методом проб и ошибок. В петровское время эта медлительность стала тормозом.
Во-вторых, серьезным недостатком цехового метода была относительная ограниченность бесчертежного проектирования. Мастер был обязан «держать в голове» способы взаимной увязки сотен элементов плана, объема, кладки, членений, деталей и пр. Объективный процесс усложнения архитектурных структур, связанный с саморазвитием архитектуры и усложнением требований к ней, тоже затруднял работу.
Таким образом, к концу XVII в. назрела исторически обусловленная необходимость в реорганизации проектно-строительного дела. Осуществленная Петром I, эта реорганизация стала едва ли не самым значительным «переломом» в развитии русской архитектуры рассматриваемого периода.
Проектный чертеж и текст — новые элементы профессиональной культуры. Первые проектные чертежи появились в России в XVI в., но относились только к крупным градостроительным объектам — крепостям и городам. Как правило, это были безмасштабные условные чертежи, совмещавшие плановую проекцию с изображениями объемов (башен, строений) и намечавшие общий абрис постройки. В гражданском строительстве чертежи употреблялись крайне редко, их делали главным образом с фиксационными целями и для составления смет при перестройке зданий.
В петровское время в обиход входит ортогональный масштабный чертеж. Впервые появляются и столь знакомые нам понятия: проект, план, фасад, «маштап», «профиль», «препорция».
Проектный чертеж был очень важным нововведением. С этого момента процессы проектирования и строительства разделены, «творческая» часть работы перенесена в проектную мастерскую. Это означало своеобразное раскрепощение творческой воли архитектора, который может теперь «увидеть» результат своей работы задолго до ее реализации, а следовательно, изменить, откорректировать или усовершенствовать прием. Меняется ход формообразования: на бумажный лист перемещены пропорционирование, а впоследствии конструирование формы. Естественным был процесс геометризации форм: к ней вела работа с линейкой, угольником, циркулем.
В петровское время в состав обязательного комплекса профессиональных умений входит владение архитектурной графикой (средневековый мастер не обязан был уметь рисовать и чертить). В обиход вошли вечные графические средства архитектора — линейная графика (перо и рейсфедер) и отмывка, позволяющая передать объем здания. Перспектив в нашем понимании не делали; чертежному проектированию сопутствовал старинный способ показа и поверки авторского замысла: изготовление объемных моделей. На протяжении XVIII в. их делали во всех особо ответственных случаях. Модели выполнялись из дерева, в крупном масштабе (примерно 1:50), делали их и разъемными, чтобы показать интерьер.
Введение проектного чертежа сыграло подлинно революционную роль в развитии русской архитектуры, обеспечив возможность централизации архитектурной деятельности и известной унификации архитектурной среды (чертежи «образцовых» строений рассылались в XVIII в. по всем городам страны) . Проектный чертеж ложится в основу крупных градостроительных работ — строительства крепостей и особенно Петербурга. Петр I усиленно развивал чертежное проектирование, требуя от своих строителей неукоснительной работы «против чертежу».
Архитектурная книга. В библиотеках московских Приказов и в частных собраниях просвещенных и богатых дворян уже в XVII в. имелись иностранные издания по архитектуре — гравированные альбомы с изображениями зданий, чертежами отдельных архитектурных форм (ордеров, украшений) и садово- парковых композиций. Именно книга стала источником многих элементов архитектурной пластики XVII в.— ордерных форм, барочных картушей и орнаментов. Архитектурная книга как бы стерла границы между русской и европейской архитектурой, установленные спецификой преемственной передачи знаний. Книжный образец становится таким же предметом ценностного отбора и воспроизведения, как и реально существующее здание.
В петровское время приток архитектурной литературы резко увеличивается; большую библиотеку по архитектуре собрал сам Петр. Книга, чертеж, увраж — непременное подспорье в проектировании, и состав рабочей библиотеки архитектора первой половины XVIII в. позволяет понять истоки многих характерных приемов и форм архитектуры этого времени. Среди изданий «Четыре книги об архитектуре» А. Палладио, трактаты других классиков эпохи позднего Возрождения — Скамоцци, Серлио, Виньолы. Известны были в России труды
основоположников французского классицизма XVII в.— Ф. Блонделя и К. Перро. В середине XVIII в. появляется руководство Ж.-Б. Блонделя по проектированию городских дворцов и усадеб. Наконец, русские библиотеки пополняются популярными в Европе сериями гравюр с изображениями Парижа, Версаля, Лондона, Вены и других городов. В духе вкусовых предпочтений начала XVIII в. особую роль в России сыграли издания предшествующего столетия — голландские, немецкие, австрийские,— в которых были представлены образцы архитектуры и декора в стиле барокко.
Осваивая европейскую архитектурную традицию, русские архитекторы знакомятся с теоретической мыслью западных коллег, с трудами, посвященными сложным философско-эстетическим проблемам архитектуры. Им известен трактат основоположника архитектурной теории Марка Витрувия Поллиона. П. Еропкин переводит труд Палладио. В архитектурных текстах этой поры встречаются термины «симметрия», «евритмия», «пропорции» — начинается осмысление природы архитектуры, в ходе которого осваивались незнакомые понятия. Но на первых порах привлекали не столько теория, сколько образная сторона европейской архитектуры и средства, которыми она создавалась. Естественна была ориентация на чертеж, и не случайно первой изданной в России архитектурной книгой был трактат Виньолы — самое «практичное» руководство по построению ордеров («Правило о пяти чинех архитектуры Якова Вароция де Вигнола», 1709).
Архитектор петровской эпохи и его творческий метод. Архитектором человек этой профессии начал называть себя в России в начале XVIII в. «Самое имя архитекторам гречески, а российски — главной строитель имянуется»,— говорилось в архитектурном кодексе 1740 г. Среди специалистов, работающих в петровскую эпоху, можно выделить три основные группы.
К первой относятся архитекторы- иностранцы, приглашенные Петром I в Россию во время его зарубежных поездок. Они проектируют для Петербурга и его окрестностей, в меньшей степени — для Москвы. Список их довольно велик: Д. Трезини, Д.-М. Фонтана, И. Г. Шедель, А. Шлютер, Т. Швертфегер, Ж.-Б. Леблон, И.-Ф. Браунштейн, Н. Микетти, Г. Киавери и др. Значение их деятельности для русской архитектуры велико: это была крупномасштабная демонстрация не только разнообразных европейских «стилей», представленных «в натуре», но и самого проектного метода (работы этих мастеров составляют первую для России коллекцию архитектурной графики). Впрочем крупных имен среди них было немного — Леблон, Шлютер, Микетти; каждый из них работал в России очень недолго. Особую роль сыграл Д. Трезини, бессменно руководивший застройкой Петербурга в течение 30 лет.
Гораздо многочисленнее была вторая группа — мастера старой формации, именуемые иногда архитекторами: это выходцы из московской Оружейной палаты Г. и И. Устиновы, а также И. Матвеев и Ф. Васильев, работавшие в Петербурге; «царский архитектор» И. Зарудный, строивший и в старой и в новой столице; Д. Мякишев и Я. Бухвостов, построившие соборы в Рязани и Астрахани. Но большая часть их оставалась в безвестности (в духе старой традиции, не фиксировавшей авторства), среди них не только строители рядовых домов, но и создатели таких шедевров, как московская церковь Иоанна Воина (1709—1713), храмы Кижского погоста.
Многие мастера строили в Петербурге по проектам иностранных коллег, и эта работа крайне интересна в методологическом отношении. Дело в том, что проект начала XVIII в. весьма схематичен — как правило, состоит из плана и фасада, реже разреза, выполненных в мелком масштабе,— и оставляет достаточную свободу исполнителям. Последние же действуют согласно привычным навыкам и способам формообразования (что видоизменяет проект) и, не будучи хорошо знакомы с ордерным каноном, по-своему трактуют пластику объемов и поверхностей. Так, в петербургском Меншиковском дворце, построенном по проекту Д.-М .Фонтана,
своды первого этажа исполнены в псковских традициях, а ордерные формы фасада и вестибюля решены весьма произвольно. Сочетание традиционных бес- чертежных способов проектирования с использованием проектного чертежа в XVIII—XIX вв. породило интереснейшее, а в количественном отношении едва ли не преобладающее направление в русской архитектуре.
Третью группу составляют архитекторы, получившие профессиональную подготовку нового типа. Озабоченный подготовкой отечественных специалистов, Петр, приглашая иностранцев, обязывал их иметь учеников. По существу, только Д. Трезини выполнил это требование — из его мастерской вышел М. Земцов. В 1715—1718 гг. были отправлены за границу для обучения разным профессиям, в том числе архитектуре, молодые дворяне: П. Еропкин, Т. Усов и др.— в Италию, И. Коробов, И. Мордвинов, И. Мичурин — в Голландию. Возвратились они в конце 1720-х гг., с их именами связан новый этап развития русской архитектуры.
В ряду архитекторов необходимо упомянуть и самого Петра I. Он не только самым решительным образом влиял на ход проектирования объектов, выполняемых по его заказу, но и сам проектировал — в архивах сохранились его наброски и эскизы к проектам Петропавловской крепости, Петергофского парка, Летнего сада, Адмиралтейства и др. Многие характерные новшества в русской архитектуре обязаны были личному активному вмешательству Петра. Он собственными руками строит «образцовые» мазанки в Москве и Петербурге; приказывает ломать стихийно складывающуюся застройку новой столицы, прокладывая «регулярные» улицы; вводит застройку «сплошной фасадою», т. е. без разрывов между домами (из эстетических соображений, а также ради экономии кирпича); внедряет, где только можно, любимые им шпили-шпицы.
Осваивая европейский опыт, Петр постоянно следил за его соответствием условиям России. Так, он не разрешил Коробову, который просился в Италию, покинуть Голландию, где условия были «сходнее здешней ситуации» и где Коробову надлежало изучать, в частности, устройство фундаментов при высоких грунтовых водах и шлюзное дело. Примечательно письмо Петра Меншикову: «Леблон во всех палатах окна велики делает, а простенки узки, то объяви ему, чтоб в жилых палатах окна меньше делал, а в залах как хочет, понеже у нас не французский климат». Особенно важна роль Петра I — организатора архитектурного дела.
Государственная регламентация архитектурно-строительной практики. Обусловленная духом эпохи абсолютизма, государственная регламентация (от «регламент» — порядок, правило) преследовала внедрение и закрепление в практике архитектурных решений, признанных целесообразными с утилитарной, технической и художественной точек зрения. Для этого использовались царские указы; контроль за их выполнением возлагался на московский Приказ каменных дел, а затем — на учрежденную в 1706 г. Канцелярию городового строения, ведавшую застройкой Петербурга. Архитекторы состояли на государственной службе и имели чины — от капрала до генерала.
Петровские регламенты охватывали все стороны архитектуры — от планировки города и его благоустройства до облика зданий и их конструкций, включая даже устройство дымоходов. Прямым следствием петровских указов стало уже в конце XVII в. увеличение строительства жилищ из кирпича и камня (ради противопожарных целей). Так, запрещено было возводить деревянные верхи над каменными палатами в Пскове и строить деревянные дома в центре Москвы. Внедрялись принципы регулярной застройки — указ 1704 г. требовал располагать каменные здания в Москве «по линии улиц».
Самым простым и надежным способом сделать рекомендованные приемы общедоступными было создание реальных образцов. В Москве и Петербурге делают мазанковые строения, в Петербурге — образцовые мостовые, ограды, фонари. Образцами становились монументальные строения раннего Петер
бурга — Летний и Зимний дворцы Петра, дома его приближенных. Не хватало архитекторов, и выход был найден в выпуске образцовых проектов. «Каким манером дома строить … брать чертежи от архитектора Трезина»,— гласил указ 1714 г. Трезини и Леблоном была создана своеобразная «серия» образцовых проектов жилых домов для Петербурга. Разнообразные по типам проекты позволяли удовлетворить застройщиков с разными требованиями к жилью и разной степени зажиточности, обеспечив столь желанное для Петра единообразие в застройке новой столицы. Строительство по образцовым проектам получило впоследствии широкое распространение в России вплоть до середины XIX в.
