В конце XVIII — начале XIX века Андрей Воронихин создал здесь Эрмитажный каскад, разобранный в середине XIX века из-за разрушения пудожского известняка, после чего Штакеншнейдером был создан новый мраморный каскад, получивший название Львиного. К этому следует добавить, что в 1853-1857 годах центральная историческая часть ансамбля была дополнена «по идее государя, выраженной в собственноручном наброске», двумя Фрейлинскими корпусами, великолепно выстроенными архитектором Н.Л. Бенуа в стиле «русского барокко».
Во второй половине 1820-х годов к востоку от Нижнего парка на берегу Финского залива создается новая часть ансамбля Петергофа — парк Александрия — действующая жилая резиденция императорской семьи, полученная Николаем Павловичем в подарок от брата и в свою очередь подаренная им жене Александре Федоровне. Отделенная от старого Петергофа каменной стеной, Александрия представляла по сути довольно скромную самостоятельную усадьбу, отличавшуюся единым композиционным и стилистическим решением, не связанным со сложившимся садово-парковым ансамблем. Недаром государь любил повторять, что хочет чувствовать себя в ней только «мужем петергофской помещицы». Здесь был построен ряд новых дворцово-парковых сооружений: дворец Коттедж (арх. А. Менелас, 1826-1829) в подражание стилю новой английской готики («готицизм» его довольно простых и камерных интерьеров подчеркивали штукатурная орнаментика потолков, архитектурные росписи Д.-Б. Скотти и мебель), небольшая псевдоготическая церковь Св. Александра Невского — «Шапель» (арх. К.Ф. Шинкель, при участии А. Менеласа и И. Шарлеманя, 1825-1828) — подражание поздней немецкой готике, англо-готическая Ферма, впоследствии Фермерский дворец — резиденция наследника (арх. А.И. Штакеншнейдер, 1838, перестройка — 1853), а также разнообразные беседки, фонтаны, колодцы и хозяйственные постройки, так же готические.
Романтичность пейзажного парка дополнял Руинный мост, заботливо сохраняемые развалины старого дома и огромный пень старого дуба. «Весь облик Александрии в соответствии с тогдашней общеевропейской сантиментально-романтической модой, отличался сельской простотой и патриархальностью. Крыши царской дачи и некоторых служебных построек были окрашены под солому. (…) Ферма, окруженная столбами, покрытыми берестой, имела еще более сельскую внешность». Романтически-рыцарский герб Александрии, сочиненный В.А. Жуковским, в пандан окружению представлял собой шпагу в венке из белых роз. К императорской усадьбе примыкали обширные комплексы так называемых Готических конюшен (1847-1855) и железнодорожного вокзала (1854-1858), построенных в формах готики. Их создателем был недавний пенсионер Академии художеств в Риме архитектор Н.Л. Бенуа, которому, запомнив его по римским прогулкам, покровительствовал сам государь.
Эта новая, совершенно отличная по характеру от «барочной», «готическая часть» парка отличалась и иным характером парковой планировки: неширокие извилистые дорожки, деревья-великаны, уединенные беседки, тенистые аллеи и солнечные поляны — все это контрастировало с регулярной планировкой пышным великолепием центральной части ансамбля. Однако эта стилистическая разнородность и намеренная композиционная разобщенность Александрии и центрального ансамбля была преодолена в значительных по масштабу строительных работах 1830-1850-х годов, трансформировавших Петергофский ансамбль в качественно новое архитектурное единство.
Рассмотрим композицию Петергофа, сложившуюся к 1851 году. В этот период по другую сторону старого Петергофского шоссе, которое издавна связывало резиденцию с Петербургом, рядом с классическим Английским парком Екатерины II были разбиты новые обширные парки, протянувшиеся до Бабигонских высот: Александрийский парк, парк Озерки и Колонистский парк, по величине превысившие площадь старых парков. Между собой в единое планировочное целое их соединил Сампсоньевский канал, с основания Петергофа подававший воду к фонтанам центрального каскада, и прорытый точно по оси дворцового комплекса через Верхний парк, Дворец и Большой каскад. Вдоль канала расположились новые пруды, образованные в 1830-1850-х годах — Церковный, Бабигонский, Руинный, Саперный, Орлиный, Круглый, Большое озеро, пруд в Александрийском парке и другие более мелкие пруды, которые в совокупности образовали водную систему, связанную с водоемами Английского парка и Запасным прудом, и, таким образом, со своей стороны также объединяющие всю композицию в единое целое. Такое планировочное решение — характерная черта садово-парковых ансамблей второй трети XIX века (Михайловка, Марфино и др.). В новом дворцово-парковом ансамбле, связавшем воедино исторические и новые части Петергофа, появились многочисленные новые павильоны.
По словам А.Н. Бенуа и Н.Е. Лансере, «начиная с 1830 гг., и затем в течение всех двадцати пяти лет своего царствования, Николай I увлекался всем тем, чем увлекались при дворах Фридриха Вильгельма IV прусского, Людвига I и Макса I баварских и даже ненавистного ему Луи Филиппа». Конечно, эти придворные аристократические увлечения не только разделялись в то время художественной общественностью Европы, но и исходили собственно именно от нее, то есть определялись общей логикой развития европейской культуры. И уникальность Петергофа николаевского времени как раз и состоит в том, что все историко-культурные увлечения эпохи были реализованы в нем с присущим русской культуре своеобразием и роскошью. Петергоф середины XIX века — это интереснейший многообразный и цельный ансамбль, в котором заглавные роли сыграли два человека — Николай I и его любимый зодчий Андрей Штакеншнейдер, создатель большинства новых построек этого времени.
Закономерно, что наиболее многопланово и широко в ансамбле обновленного Петергофа было воплощено увлечение античной культурой — «В царствование Николая Павловича увлечение классическим миром необыкновенно оживает под впечатлением господствовавшего тогда “поэтизирования” Эллино-римской жизни». Это выразилось в появлении на территории новых петергофских парков нескольких павильонов, стилизовавших небольшие античные виллы. Так на новых прудах, появившихся с другой стороны Петергофского шоссе — Большом и Озерках, — появились миниатюрные изящные павильоны, внутренняя декорация которых была выполнена в «помпейском» стиле.
