В отделении рисунка Государственного Эрмитажа среди коллекции подлинных чертежей архитектора Джакомо Кваренги хранится лист, который сам автор пометил как «Дом архиепископа Воронежского».
В Государственном музее истории Ленинграда находятся еще два варианта того же проекта — вычерченный и гравированный. Однако до настоящего времени исследователи творчества Кваренги не уделяли внимания этим чертежам.
Крупнейший советский кваренгист Г. Г. Гримм, автор первого научного каталога графических произведений Кваренги, тщательно сравнил все варианты и исходя из анализа стилистических особенностей графики зодчего определил время их создания 1780-ми гг. Но изучение истории создания проекта, а тем более его осуществления, не входило в задачи исследователя.
Проведенные в 1980 г. архивно-литературные изыскания позволили установить, что дом архиепископа, а вернее дом архиерея Воронежского был только частью ансамбля, запроектированного Кваренги.
Воронеж, основанный в 1586 г. как одна из крепостей Белгородской черты, стал через столетие епархиальным центром. Недолгий экономический взлет города на рубеже XVII— XVIII вв. был связан с временным превращением его в главную базу русского военно-морского флота.
Но стратегические цели России изменились, южная граница отодвинулась, и Воронеж вернулся к положению провинциального города, в котором архиерейский двор — религиозный центр епархии — играл главную роль.
В третьей четверти XVIII в. архиерейский двор, огражденный каменными стенами с башнями по углам, включал два храма: большой холодный Благовещенский собор и скромных размеров отапливаемую церковь Михаила архангела. Главным фасадом к городу располагались каменные палаты архиерея, рядом возвышалась небольшая колокольня.
Чуть поодаль стоял корпус консистории, занятый частично семинарией. Еще несколько мелких построек были разбросаны по территории, усугубляя впечатление неупорядоченности целого. Между тем идеи регулярности архитектуры становились популярными.
10 августа 1773 г. большая часть Воронежа выгорела. Это позволило приступить к решительным мерам по его перепланировке. Через три месяца губернатор отправил в Петербург план погоревшей части города с предложениями о новой планировке.
На месте сгоревшей застройки предлагалось создать геометрически упорядоченную сеть улиц. К архиерейскому двору (не пострадавшему от пожара) предлагалось свести три основных луча магистралей и тем подчеркнуть его главенствующее значение.
После осуществления в Петербурге такая композиция плана в виде трезубца стала как бы символом парадного центра города. Средний луч — Новая Московская улица — шел от архиерейского дома до въездных ворот города, за которыми продолжалась дорога на Москву.
Боковые лучи ограничивали в плане сегмент основной части Воронежа. Этот проект был скорректирован в Петербурге И. Е. Старовым и утвержден императрицей 11 марта 1774 г.
Но строительство Воронежа шло медленно и в значительной степени стихийно, так что многие планировочные узлы изменялись еще не раз. К перестройке архиерейского двора и упорядочению его объемно-планировочной связи с городом приступили через 10 лет.
1 июня 1783 г. Екатерина II отдала распоряжение: «На построение каменных архиерейского дома, семинарии и прочих надобностей в губернском городе Воронеже повелеваем отпустить из казначейства для остаточных сумм учрежденного тридцать пять тысяч рублей в распоряжения тамошнего епархиального архиерея».
Строительство началось со следующего года. Свидетель его, первый историограф Воронежа Е. А. Болховитинов написал, что «нынешний архиерейский дом, семинария и конюший двор с 1784 по 1787 год выстроены… по плану лучшей итальянской архитектуры, сочиненному славным придворным архитектором Гваренгием».
Далее Болховитинов подробно рассказывает о других изменениях в облике архиерейского двора, в том числе пишет и о возведении колокольни, начатом в 1793 г. также по проекту Кваренги.
Для понимания его замысла важнейшее значение имеет копия генерального плана ансамбля, выполненная в Воронеже весной 1788 г. Она была послана в Петербург по требованию Синода «прислать копию плана без профилей и фасадов». Приведем подробную экспликацию генплана, так как она раскрывает назначение каждого здания.
«Генеральный план вновь строящемуся архиерейскому дому, а некоторым местам постройка будет означать в сем плане под литерами: А—Соборная церковь Благовещения Пресвятой Богородицы; В — Церковь архистратига Михаила; С — Корпус вновь для постройки дому Его преосвященства с церковью и библиотекою; D — Колокольня, строящаяся вновь; Е — Корпус для певчих, вновь; F — Корпус вновь для помещения консистории, семинарии, кухни и для архиерейских служителей; G — Корпус для постройки вновь конюшни и каретного сарая; H — Вновь ограда; J — Башни и ограда; К — Вознесенская церковь… Корпус под литерой F должен быть построен в симметрию архиерейского дома равною формою и фасадою».
Заказчик, по-видимому, поручил Кваренги заново создать основную часть сооружений архиерейского двора. Только церкви и ограда с башнями на южной и восточной сторонах остались без изменений.
Перед задуманным единым северным фронтом застройки была намечена неширокая площадь, позволявшая воспринимать ансамбль в целом. Главным звеном ансамбля — как по назначению, так и по местоположению — был двухэтажный архиерейский дом (высотой 13 м).
Он замыкал основную магистраль Воронежа. За домом в глубине виднелись купола Благовещенского собора. Сам собор, строившийся долго и «но кускам», видимо не производил на заказчика благоприятное впечатление и надо полагать, что он предложил архитектору убрать храм за ширму нового здания.
В одну линию с фасадом архиерейского дома на равных от него расстояниях зодчий наметил новую колокольню с одной стороны и торец корпуса для певчих — с другой. Дугообразный в плане корпус для певчих оформлял восточный угол ансамбля и вместе с тем обрисовывал часть будущей круглой площади, от которой шел один из боковых лучей воронежского трезубца.
Далекая перспектива другого луча — Большой Девицкой улицы была ориентирована на колокольню. Одновременно колокольня служила как бы осью симметрии для совершенно одинаковых зданий по ее сторонам: уже упомянутого архиерейского дома и корпуса консистории и семинарии.
Между зданиями воздвигалась по границе участка высокая каменная ограда. Внутри участок был разбит на несколько дворов с разными функциями. Дворы разделялись каменными стенами. Стену напротив колокольни Кваренги предполагал украсить декоративным павильоном в виде эдикулы — полуциркульной в плане ниши, оформленной по сторонам попарно сближенными колоннами.
Павильон должен был замыкать перспективу, видневшуюся сквозь проем ворот колокольни. За стеной и тыловой частью эдикулы располагался хозяйственный двор с конюшнями и каретными сараями.
Композиция ансамбля была задумана так, чтобы со стороны вновь образованной площади она решительно закрывала оба старых храма, находившихся в глубине участка, новыми гражданскими зданиями и высокой каменной оградой между ними.
Создается впечатление, что специально для приезжающих из Москвы и Петербурга были задуманы своего рода кулисы самой новейшей архитектуры, призванной закрыть собой старые церковные постройки традиционного облика.
По-видимому, проект воронежского ансамбля точно отражал волю заказчика, который превосходно учитывал градостроительную ситуацию данного места. Архиерейский двор был расположен на холме, чуть возвышавшемся с северной стороны и круто обрывавшемся к югу, к долине р. Воронеж, откуда на город открывалась широкая панорама, в которой силуэт собора продолжал играть существенную, если не ведущую роль.
Заказчик — воронежский епископ Тихон Малинин выделялся среди других иерархов своей молодостью (род. в 1745 г.) и высокой образованностью. Он воспитывался в Москве, в 1771—1775 гг. служил в Твери, послепожарная реконструкция которой несомненно оказала решающее воздействие на формирование его архитектурных вкусов.
Вообще, он отличался довольно прогрессивными взглядами на просвещение и культуру. Так, в воронежской семинарии — заведении для воспитания духовенства он намеревался завести рисовальный и архитектурный класс. По его распоряжению Благовещенский собор был расписан внутри «новейшей итальянской живописью».
Но изменения, заложенные Тихоном Малининым, были, видимо, слишком решительны и в 1788 г. ему пришлось покинуть Воронеж. Этим, вероятно, объясняется и неполное осуществление задуманного ансамбля. Однако главное сооружение — архиерейский дом был к тому времени почти полностью готов.
Своеобразие фасадной композиции архиерейского дома, предложенной Кваренги, заключалось в создании двух равнозначных акцентов по сторонам здания вместо обычно выделяемой в классической архитектуре центральной оси.
Такой прием объясняется рядом объективных причин. Архитектор должен был перестроить и расширить старое здание, расположенное точно поперек оси Новой Московской улицы.
Ситуация вынуждала Кваренги симметрично наращивать крылья архиерейского дома. Согласно пожеланиям заказчика, в. доме, кроме покоев архиерея следовало предусмотреть помещения домовой церкви и библиотеки. Для устройства церкви требовалось относительно большое двухсветное помещение, к тому же его полагалось выделить снаружи куполом, увенчанным крестом.
Наиболее простым и экономичным решением в данной ситуации была организация церкви в одной из боковых пристроек. Для симметрии, столь важной в классицизме, второе крыло могло быть отведено под библиотеку и получить такое же наружное оформление.
Так родилась эта необычная, двухцентровая композиция фасада.
Корпус для консистории и семинарии должен был внешне повторить формы архиерейского дома. Так как в этом здании не предусматривалось устройство церкви, то купола его не завершались крестами.
Поэтому можно полагать, что гравированный чертеж из собрания Государственного музея истории Ленинграда изображает проект корпуса консистории и семинарии, а не архиерейского дома, как считалось до настоящего времени.
Дугообразный корпус для певчих — при своеобразии плана и одноцентровой композиции фасада — был решен как единое целое со всеми остальными зданиями ансамбля.
Сохранилась репродукция с его ортогонального изображения, восходящего, вероятно, к оригиналу Кваренги. Большинство деталей фасада этого корпуса повторяют изображенные на проекте архиерейского дома.
Насколько можно судить по позднейшим рисункам и фотографиям обоих зданий, осуществленных в натуре, детали того и другого в основном совпадали. Предназначавшийся для певчих корпус с момента его завершения использовался под семинарию, которая размещалась в нем до 1819 г.
Проект колокольни Кваренги разработал одновременно со всем ансамблем, но строительство ее осуществлялось несколько позднее. Авторского чертежа или изображения ее вскоре после возведения (1803 г.) не обнаружено, но известно, что она состояла из трех ярусов и высокого шпиля.
Верхний ярус был украшен по углам четырьмя скульптурными фигурами евангелистов. В 1828 г. колокольня была надстроена еще одним ярусом. В 1847 г. архитектор М. Ф. Петерсон исполнил чертеж фасадов Благовещенского собора и колокольни, использовав, видимо, материалы, хранившиеся в епархиальном архиве.
Чертеж Петерсона дает возможность восстановить вид трех первоначальных ярусов колокольни, оставляя без документального подтверждения лишь ее первоначальный шпиль. На основе всех материалов автором статьи предпринята попытка графической реконструкции ансамбля.
Задуманный Кваренги ансамбль был осуществлен не полностью: эдикула позади колокольни и консисторский корпус, симметричный архиерейскому дому, не были возведены.
В 1830-х гг. все постройки архиерейского двора были переданы в распоряжение вновь основанного Митрофаньева монастыря, существовавшего вплоть до начала 1920-х гг. Почти девяностолетнее нахождение здесь монастыря привело к тому, что в большинстве трудов об архитектуре Воронежа XVIII в. сооружения архиерейского двора ошибочно называются Митрофаньевым монастырем.
В 1942—1943 гг. все постройки этого места, носившего наименование Монастырской горы, были уничтожены в ходе военных действий. Позднее здесь возведен корпус Воронежского университета.
