Ш вторую половину XV — первую половину XVI в. приходится такой мощный исторический процесс, как укрепление централизованной государственности на Руси. Это же время принадлежит периоду, который исследователи русской духовной культуры1 оценивают как достаточно целостную эпоху расцвета древнерусской святости — с середины XIV до середины XVI в. — от преподобного Сергия Радонежского до его канонизированных учеников преподобных Нила Сорского и Иосифа Волоцкого (Корнилий Комельский, Даниил Переяславский, Александр Свирский, Антоний Сийский и др.)2- Условно концом этой эпохи можно считать разгром «заволжских» скитов в 50-е гг. XVI в. (хотя черты эпохи продолжают прослеживаться вплоть до Смутного времени). Именно она дала России целый сонм святых подвижников, часто связанных между собой узами ученичества и учительства. Это было время формирования национального типа святости и духовного исповедничества со своими приоритетами и противоречиями, задавшего надолго вперед тон всей религиозной жизни нации. Оба эти процесса — и государственный, и духовный — требовали архитектурного оформления.
Заметим, что в сознании этого времени храмостроение было весьма серьезным мерилом деятельности — и епископской, и княжеской. В житиях и летописях эта сторона их деяний, как правило, особо отличается. Например, в житии XV в. святителя Евфимия, архиепископа Новгородского, храмоздание поставлено в один ряд с такими добродетелями, как щедрая милостыня, посылаемая в святые места (Царьград, Афон, Иерусалим). Подробный перечень церквей и монастырей, возведенных и украшенных владыкой, сопровождается поэтическим призывом составителя жития Пахомия Логофета: «Прииде к великому храму Премудрости Божией и возведи окрест очи свои, и тамо видиши пресветлыи храмы святых яко звезды горы стоящи, иже от него созданные. Аще и не гласом — вещьми же вопиют… сия архиепископ Евфимие дарова ми». Интересно, что и щедрую милостыню, и храмостроительство Г. Федотов выделяет как типические черты образа именно русского святителя (в отличие, скажем, от греческого)3.
В Москве храмоздание вновь активизировалось лишь с 50-х гг. XV в., так как вся вторая четверть этого столетия была омрачена жестокой распрей между Василием Темным и Дмитрием Шемякой в борьбе за московский стол, истощавшей и силы, и средства Московского княжества. Зато с середины XV века здесь начинается храмостроительный процесс, год от года набиравший мощь и ставший одним из самых судьбоносных для древнерусской архитектурной традиции. Стремительный количественный рост церквей и соборов, увеличение их масштаба, появление новых иконографических схем, переосмысление традиционных тектонических систем, новые акценты в творческих принципах, наконец, разнонаправленность в путях самой архитектурной традиции — все это характеризует его развитие в этот период.
Это исторически совпадает с тем самым этапом яркого оживления русской духовной жизни, о котором говорилось выше: от непосредственных учеников Сергия Радонежского до Макарьевских соборов середины XVI века. Духовно-религиозная жизнь Руси не только активизировалась, но и усложнилась, дифференцировалась, в ней появились противоборствующие тенденции, по сравнению с гораздо более синкретичным в духовном отношении предыдущим периодом.
Попробуем более конкретно соотнести между собой духовные и архитектурно-художественные процессы этого времени.
