В 1876 году в Филадельфии разбирают 90-метровую башню — главное украшение торжеств по случаю столетия города. Ее планируют возвести заново где-нибудь в другом месте. Обсуждаются и отвергаются разные города Соединенных Штатов; внезапно, после двухлетних споров, башня оказывается в центральной зоне Кони-Айленда. С ее верхушки можно осмотреть весь остров и разглядеть в подзорные трубы Манхэттен. Как и вышка Лэттинга, «Башня столетия» — это архитектурное сооружение, пробуждающее самосознание. Предлагая вид на территорию обыденного с высоты птичьего полета, оно провоцирует взрывы коллективной энергии и амбиций.
Кроме того, башня предоставляет еще одно направление бегства — массовый подъем.
Перенос башни-бродяги из Филадельфии на Кони-Айленд открывает череду переносов на остров других объектов, оставшихся от Всемирных выставок и ярмарок.
Кони-Айленд превращается в место последнего упокоения самых разных футуристических фрагментов, механического мусора и технологических обломков. Их путь через все Соединенные Штаты в направлении Кони-Айленда совпадает с траекторией движения племен Африки, Азии и Микронезии. Племена эти — тоже бывшие экспонаты выставок, где они выполняли роль образовательного развлечения нового типа. Превращенная в объект поклонения машинерия, небольшая армия лилипутов и других уродцев, ушедших на покой и поселившихся на Кони-Айленде после долгих лет лихорадочной жизни на колесах, горстка потомков краснокожих, которым совершенно некуда идти, а также всяческие чужеземные племена и составили постоянное население этой узкой полоски побережья.
В 1883 году Бруклинский мост устраняет последнее препятствие, удерживавшее городские толпы на Манхэттене; в летние воскресные дни пляж Кони-Айленда становится самым густонаселенным местом на свете.
Это нашествие сметает остатки курортной формулы существования Кони-Айленда: обеспечивать природой обитателей искусственного мира.
Чтобы оставаться курортом — местом, предлагающим некий контраст, — Кони-Айленд вынужден мутировать, превратиться в полную противоположность природе. У него нет другого выхода, кроме как противопоставить искусственности нового метрополиса собственную гиперискусственность.
Вместо временного снятия городского напряжения Кони-Айленд предлагает его радикальное усиление.
Перенесение на Кони-Айленд «Башни столетия» — первое проявление той навязчивой идеи, которая в конце концов превратит весь остров в стартовую площадку для толп пролетариата.
