Закон о зонировании — не просто юридический документ, это еще и градостроительный проект. В благоприятной атмосфере коммерческого подъема, когда все, что можно сделать легально, немедленно делается, «ограничительные» трехмерные параметры, обозначенные этим законом, предлагают совершенно новое видение метрополиса.
Если поначалу Манхэттен был всего лишь набором из 2028 кварталов, то теперь это собрание многих пока еще невидимых глазу оболочек. Хотя он по-прежнему остается фантомным городом будущего, силуэт идеального Манхэттена уже спроектирован.
Закон 1916 года на все времена определяет Манхэттен как набор из 2028 колоссальных домов-фантомов, образующих мегадеревню. Даже если каждый такой «дом» будет заполнен помещениями, функциональной программой, подсобными площадями, инфраструктурой, оборудованием и технологиями невиданной доселе оригинальности или сложности, первоначальному формату «деревни» ничто не угрожает. Взрывное увеличение масштаба застройки целого города контролируется через решительное утверждение самой примитивной модели человеческого сосуществования.
Это радикальное упрощение концепции — секретный прием, позволяющий городу бесконечно развиваться, не теряя в ясности, доступности и последовательности.
Как видно на самом простом разрезе, каждая оболочка повторяет в гигантском увеличении традиционный голландский дом под двускатной крышей с башней в роли бесконечной печной трубы. Город Закона о зонировании — мегадеревня — это фантастически увеличенная версия Нового Амстердама.
«Автопилот» в действии Хью Феррис за работой в своей студии — наносит последние мазки на полотно «Перспектива улицы будущего», все его живописные работы вместе взятые образуют знаменитую серию «Проект Титан-города — 1975», основанную на идеях таких прогрессивных манхэттенских мыслителей, как Корбетт, Худ и сам Феррис На заднем плане, полускрытая другими картинами, — незаконченная версия работы «Сырая глина архитекторов». На полке — фрагменты Парфенона наблюдают за рождением новых Афин
В начале 1920-х годов отдельные персонажи начинают выступать из тумана коллективной фантазии Манхэттена, чтобы сыграть свою особую роль в его истории, — это теоретики небоскреба.
Однако любая попытка — будь то текст или рисунок — объяснить небоскреб, его дизайн и возможности его использования оказывается также и упражнением по затемнению смысла: в рамках манхэттенизма — доктрины вечно отложенного понимания сути вещей — главный теоретик всегда и есть самый главный обскурантист.
