Владельцем арены «Мэдисон-сквер-гарден», расположенной к востоку от Мэдисон-авеню, между 26-й и 27-й улицами, была Ассоциация лошадиных бегов («в число ее членов входил весь светский Нью-Йорк»).
В 1890 году Ассоциация заказывает проект нового здания — прямоугольной коробки высотой 20 метров и величиной с целый квартал. Внутри коробка абсолютно полая; ее главная арена — самая большая из существующих на тот момент — вмещает 8000 зрителей и зажата между театром на 1200 мест и концертным залом на 1500, так что вся территория квартала оказывается одним большим сложносочиненным пространством для публичных представлений. Арена спроектирована для конных мероприятий Ассоциации, но также сдается внаем под цирковые, спортивные и прочие представления. На крыше здания запланированы театр и ресторан на открытом воздухе.
Совершенно в традициях Всемирных ярмарок архитектор Стэнфорд Уайт сооружает на крыше коробки испанского вида башню, маркируя таким образом свое здание как представляющее особый интерес для публики.
Как один из управляющих комплекса даже по окончании строительства он несет ответственность за формирование программы здешних увеселений — своеобразный пример непрерывного архитектурного проектирования.
Однако обеспечить доход с колоссальной арены только за счет представлений, соответствующих требованиям хорошего вкуса, чрезвычайно трудно; помещение явно несоразмерно тому социальному слою, который оно должно обслуживать. «С финансовой точки зрения это был полный провал с самого дня открытия».
Во избежание катастрофы Уайт вынужден экспериментировать и придумывать адекватные этому пространству «зрелища», привлекательные для более широкой публики.
«В 1893 году он организует гигантскую панораму Чикагской выставки, избавив ньюйоркцев от долгого путешествия на Запад…» Затем он поочередно превращает арену в копии «театра „Глобус», старого Нюрнберга, Лондона времен Диккенса и Венеции, где посетители переезжают… от экспоната к экспонату на гондолах».
В битве высокой и низкой культур, которая к тому времени уже вовсю бушует на Кони-Айленде, Уайт попадает под перекрестный огонь; его зрелища так «безвкусны», что отталкивают членов высшего общества, однако недостаточно зажигательны, чтобы привлечь широкую публику.
Дилемма Уайта лежит между настоящей гондолой и гондолой механической, скользящей по рельсам в «Стране грез»: он человек с большим вкусом, которому следовало бы иметь вкуса поменьше. Однако времени на разрешение этой дилеммы у него нет: в 1906 году какой-то безумец застрелил Уайта на крыше его собственного здания.
