«Страна грез» открылась всего через семь лет после «Стипль-чеза». Преследуя вроде бы только одну цель — предоставить публике неограниченное количество развлечений и удовольствий — Тилью, Томпсон и Рейнолдс на самом деле так радикально меняют участок земной поверхности в сравнении с его изначальным, природным состоянием, как никогда раньше не удавалось никакой архитектуре. Они превращают его в волшебный ковер, который способен:
— воспроизводить переживания и создавать практически любое ощущение;
— вмещать любое количество ритуальных представлений, призванных предотвратить апокалиптические кары за грехи большого города (описанные
в Библии и с незапамятных времен глубоко укоренившиеся в сознании антигородской Америки);
— выдерживать натиск более миллиона посетителей в день.
Меньше чем за десять лет они создали и развили новый вид урбанизма, основанный на технологии фантастического: постоянно действующий заговор против реальности внешнего мира. Этот урбанизм предполагает совершенно новые соотношения участка, программы, архитектурной формы и технологии. Участок становится маленьким государством, программа — государственной идеологией, а архитектура — сочетанием технологических приемов, которые компенсируют утрату реальной вещественности.
Бешеная скорость, с которой этот психомеханический урбанизм оплел своими щупальцами весь Кони-Айленд, доказывает существование некоего вакуума, который необходимо было заполнить любой ценой.
Любой луг может прокормить только определенное количество коров — иначе его объедят дочиста. Точно так же природная реальность некоей территории постепенно истощается под натиском одновременно растущих культуры и плотности населения.
Возникновение метрополиса приводит к дефициту реальности. Многочисленные искусственные реальности Кони-Айленда дают возможность этот дефицит восполнить.
Новому урбанизму фантастических технологий Кони-Айленда начинают подражать по всем Соединенным Штатам — даже там, где городской уровень плотности населения еще далеко не достигнут. Эти форпосты манхэттенизма служат рекламой характерного для метрополиса образа жизни. «Стипль-чез», «Луна-парк» и «Страна грез» воспроизводятся со всей дотошностью: «Крутые горки», «Обрушивающийся алфавит» и «Битву с огнем» переносят в какие-то богом забытые места. За многие мили на девственно чистых горизонтах видны дым и языки пламени.
Они производят потрясающий эффект: жители сельской Америки, никогда не бывавшие в городах, начинают посещать парки развлечений. Первые многоэтажные дома, которые они видят в своей жизни, — это дома охваченного огнем квартала, первая скульптура — готовые вот-вот обрушиться буквы алфавита.
