Завершив архитектурную лоботомию, Эркине горд, как выполнивший свою задачу хирург.
«Тот факт, что и изящная планировка, и богатство художественного убранства, и изобилие великолепных украшений, представленные в этом уникальном месте, были как бы «имплантированы» в ничем на самом деле не примечательное здание, придуманное и выстроенное для нужд, совершенно отличных от тех, для которых оно используется сегодня, сообщает достигнутому результату особый интерес и служит к еще большей чести автора и инициатора этой восхитительной иллюстрации современных умений и вкусов.
В качестве основы для своего прекрасного проекта… Генри Эркине был вынужден использовать здание, изначально спроектированное как школьное, однако при помощи волшебной палочки своего таланта он трансформировал его так удачно, что в нынешнем виде со всеми своими приспособлениями, украшениями и усовершенствованиями оно ни единой черточкой не выдает своей первоначальной функции…»
Лоботомия примиряет два взаимоисключающих требования, которые предъявляются к автомонументу, создавая две отдельные архитектуры в одном здании.
Первая — архитектура экстерьера, которая выполняет в городе роль скульптуры.
Вторая — мутантная ветвь интерьерного дизайна, который, используя самые современные технологии, перерабатывает, преображает и подделывает прошлое вместе со всей сопутствующей ему системой образов, тем самым регистрируя и оркестрируя изменения в культуре метрополиса.
Мюррей планирует целую сеть подобных заведений по всему Манхэттену. «Итальянский сад» на 34-й улице и «Новый Бродвей Мюррея» («парадная столовая площадью три акра») должны открыться в 1909 году.
При помощи лоботомии внутренние пространства отеля отгорожены от внешней реальности оболочкой из номеров. Следуя теореме 1909 года, этажи в центральной части отеля скомпонованы один над другим, как тематические зоны, абсолютно не зависящие друг от друга и, что особенно важно, составленные в случайном порядке Благодаря этой разорванности вертикальных связей частные изменения в оформлении, функциях и способах использования помещений никак не сказываются на структуре в целом
С начала XX столетия архитектурная лоботомия позволяет проводить революционные изменения на Манхэттене поэтапно. В таких анклавах, как «Римские сады» — этаких приютах уединения для городской публики, в посольствах идеальных миров вне времени и пространства, надежно отгороженных от разъедающего воздействия реальности, — фантастическое подменяет собой утилитарное.
Эти субутопии особенно привлекательны тем, что не имеют ровно никаких территориальных притязаний помимо заполнения внутренних пространств отведенных им зданий множеством частных смыслов.
Не нарушая видимости традиционной городской среды, революционные изменения легко приживаются именно из-за того, что они малозаметны. Решетка работает здесь как нейтрализующий агент, который структурирует все эти разрозненные эпизоды. Любое передвижение внутри решетки становится идеологической навигацией между конфликтующими притязаниями и посулами разных кварталов.
