Палладио описывает в Трактате эту постройку не как виллу, а как дворец. А мог бы поместить ее и среди храмов. Он берет сразу две приметы сакральной архитектуры: от христианской — купол, от античной — фронтонный портик. В глазах современников это должно было, применительно к частному жилищу, выглядеть довольно вольнодумно. Но, как успокаивает Дж. Аккерман, «купол не является элементом исключительно религиозной архитектуры, и, вероятно, Палладио чутьем угадал, что он идет от архитектуры жилой: это доказано современной археологией да и самим происхождением английского слова dome (собор, храм) от латинского domus. В любом случае, он знал, что купол не был исключительной приметой церквей: так, в своих реконструкциях терм Каракаллы он фокусирует весь комплекс на центральном куполе. В Ротонде купол использован монументальности ради, так же как фронтон классического храма, он утрачивает символический отсыл ради функции грандиозности». Уточним, что в случае Каракаллы речь шла скорее о сводах, чем о настоящих куполах, но верно и то, что в Синодальном переводе Библии словом «храмина» обозначается просто дом, жилище; в Словаре Даля первое значение слова «храм» — хоромы, жилой дом.
В контексте разговора о храмовидности имеет смысл привести откровение известного швейцарского исследователя, Андрэ Корбо, резонно заметившего, что все даже самые прагматические и внешне не храмовидные виллы Палладио, вроде Сарачено или Пойяна, были устроены таким образом, что в доме над головой владельца на втором этаже хранилось зерно, а под ним, в подвалах, — вино; получалось, он был как бы расположен между двумя «евхаристическими видами», обретаясь буквально «во Христе», пресуществляемом, как известно, под видом хлеба и вина. Вот уж где воцерковленный дом, пронизанный трансцендентностью. Впрочем, подобное положение между вином в подвале и хлебом на аттике можно без труда интерпретировать и следуя мифологической греко-римской традиции, в которой зерно — небесно-солнечный «зенитный» Аполло- нический злак, а вино — влажно-подпольный «надирный» атрибут Диониса…
Несмотря на то что Палладио говорит о вилле как о дворце, Ротонда становится на века прообразом виллы par excellence. И даже символом дома как такового. В знаменитой песенке «Ты знаешь край» из «Вертера», где говорится о доме, Миньона имеет в виду ни много ни мало виллу Ротонду (а саму Миньону Гёте поселяет в Виченце).
Ты знаешь ли тот дом? Покоясь на столпах, Блистает зал, хоромы как во снах,
Повсюду статуи, и будто на меня Они взирают, жалость не тая.
Неужто знаешь ты? С тобою навсегда, Защитник мой, хотела б я туда!
В 1786 году Гёте приезжал осматривать виллу, причем дважды, а это значит, что он не просто нанес визит вежливости. Немудрено: Гёте, мечтавшему о недостижимом (свойство классиков), было чему поучиться у подобной архитектуры. А именно: красоте замысла, дисциплине формы и гармонии в соотношении частей. «Палладио показал мне путь ко всем искусствам и заодно к самой жизни», — напишет Гёте. В рабочем кабинете другого поэта, Бродского, висел на стене постер со зданиями Палладио. «Я заражен нормальным классицизмом»…
…И все-таки для большинства людей эпохи Ренессанса купол по-прежнему ассоциировался только с церковными постройками да с Пантеоном (тоже, впрочем, обращенным в церковь — Санта Мария Ротонда). Мы помним, что Державин называл палладианскую архитектуру «храмовитой». Вяземский так переводит гётев- ские строки, посвященные вилле Ротонда:
