По существу, тот графический материал, которым мы располагаем, позволяет лишь отчасти судить об архитектуре Спасского собора, однако, чтобы провести начальный формальный анализ, его достаточно. Все вышеприведенные архитектурные особенности храма убеждают в том, что его мастера решали задачу близкого копирования образца. В Спасском храме повторены наиболее характерные элементы композиции Успенского собора, являющиеся его отличительными чертами и позволяющие однозначно назвать источник копирования форм. Однако на фасадах нижегородского собора отсутствует аркатурно-колончатый пояс, ранее используемый в соборном строительстве как прямое указание на образец. Здесь же общая композиция собора настолько лако нична и немногословна, что создается впечатление, что мастера специально стремились обойтись минимумом форм, чтобы оставить ясной и прозрачной основную тему памятника — его государственничеcкий пафос, державное звучание. Нижегородский собор, таким образом, является примером интерпретации шестистолпного типа с использованием его первоначальной, «чистой» идеи.
Тем не менее, формальное воплощение комплекса государственных идей в Спасском храме нельзя назвать идеальным. Даже беглый взгляд обнаруживает определенную нестройность, ритмические и пропорциональные сбои архитектурной гармонии. Если грузный четверик с низко проведенной горизонталью отлива стены, приземистые абсиды, тяжелые по пропорциям барабаны составляют внешний инертный образ памятника, то композиция внутреннего пространства (высокие и крутые арки сводов, круглые столбы хороших пропорций, общий вертикализм из-за довольно длинных световых барабанов) много стройнее и динамичнее. По всей видимости, мастера первого шестистолпного памятника XVII в. прощупывали возможности новой для них типологии и примеривались к особенностям ее выразительных средств.
Новое решение шестистолпный храм получил в Троицком соборе Макарьева-Желтоводского монастыря. Строительство этого памятника начинается сразу по окончании нижегородского собора и происходит почти одновременно с возведением на Валдае Иверского собора патриарха Никона. Если эти три храма принадлежат одному типу и близки по хронологии, то воплотившиеся в них образы абсолютно не схожи. Интерпретация художественного образа большого собора в Троицком храме, помимо прямого государственного звучания, свойственного всей типологии в целом, обнаруживает отзвуки частной архитектуры. Объективно этот памятник в отдаленном от Москвы, незначительном доселе монастыре может служить примером архитектурных сооружений, возведенных по заказу самого Алексея Михайловича, построек, в какой-то степени отражающих личные архитектурные пристрастия царя. Из шестистолпных соборов XVII в. желтоводский — первый по времени постройки из дошедших до нас памятников, причем его нынешний облик не во многом отличается от древнего (даже комплекс стенных росписей сохранился в очень хорошем состоянии) — тем важнее кажется поиск обоснованного места Троицкого собора среди памятников середины XVII в.
Начальный период истории Макарьевского монастыря на Желтых Водах по времени незначителен. Основание обители и разорение ее татарами произошло в одно десятилетие, еще при жизни самого преподобного Макария, в 30-х гг. XV столетия. Почти через двести лет, в 1620 г., на том же месте обитель была возобновлена старцем Авраамием сразу после того, как при Михаиле Федоровиче, в августе 1619 г., Макарий был канонизирован50.
В семейной истории первых Романовых преподобный Макарий занимал особое место. Находясь еще в Костроме, Михаил Федорович молился Макарию о своем пленном отце Филарете, обещая в случае благополучного его возвращения из польского плена сходить поклониться гробу преподобного в Унженскую обитель51. Свое обещание молодой царь исполнил в октябре 1620 г.52, после чего началось бурное возрождение обоих Макарьевских монастырей, и преподобный Макарий становится небесным покровителем всей царской семьи.
К 20-м гг. XVII в. относятся царские и патриаршие жалованные грамоты, дававшие монастырям преподобного Макария большие льготы и предоставлявшие им земельные владения53. В первом еще деревянном Троицком соборе монастыря на Желтых Водах, помимо придела Макария, существовал придел Михаила Малеина — небесного патрона царя Михаила Федоровича54. Приделы при деревянных церквях с теми же посвящениями упоминаются в описи Унженской обители под 1630 г., когда в монастыре, по словам летописи, после пожара 1629 г. церкви «построиша деревянные изрядным мастерством, и все устроиша паче прежнего»55. Появление приделов с посвящением «ангелу государя Михаила Федоровича» в постройках (деревянных и каменных) первой половины XVII в.56 однозначно определяет отношение этих построек к царской семье.
Каменное строительство в монастырях на Унже и Желтых Водах начинается практически одновременно57, но архитектура комплекса на Волге, бесспорно, более масштабна и величественна. Интересна последовательность возведения каменных зданий в Желтоводской обители: сперва, в 1652 г., строится придел Макария, видимо задуманный первоначально как отдельный храм. Затем сооружается трапезная с церковью Успения (1654 г.), и лишь после этого возводится монастырский собор, законченный в 1664 г.58, а в 1660-х гг. обитель получает каменные стены с башнями. Сооружение памятников происходит в рамках единой строительной программы, поэтому совершенно очевидно, что ее выполнение зависело от наличия в монастыре солидных денежных средств. Если по Унженской обители мы располагаем документами о поступлении основных средств непосредственно из государевой казны и пожертвований из столицы59, то Желтоводский монастырь, по всей видимости, богател благодаря Макарьевской ярмарке, доходы от которой поступали в монастырскую казну по льготам, пожалованным Михаилом Федоровичем60.
К середине XVII в. Макарьевский Желтоводский монастырь приобрел исключительное значение в социальной, идеологической и культурной жизни Русского государства. В разные годы отсюда вышли видные политические деятели XVII века: митрополит Суздальский Иларион, архиепископ Коломенский Павел, архиепископ Сибирский и Тобольский Симеон, митрополит Рязанский Иларион, идейные вдохновители движения раскола — протопопы Аввакум Петров, Иван Неронов, Стефан Вони- фатьев. Имя патриарха Никона тоже связано с Макарьевским монастырем: в нем он провел отроческие годы61. Ко времени начала в монастыре каменного строительства обитель, по всей видимости, пользовалась славой крупного духовного и образовательного центра, собиравшего в своих стенах лучших учителей и наставников.
Очевидно, возведение в камне сложного ансамбля монастыря с громадным собором являлось частью строительной программы новой царской династии. Напомним, что строительство Макарьевского монастыря идет параллельно с возведением масштабного патриаршего комплекса Валдайского Иверского монастыря. Если предположение о связи этих ансамблей как двух различных воплощений представлений об архитектурных идеалах патриарха Никона и царя Алексея Михайловича верно, то на примере главных памятников комплексов — монастырских соборов кремлевского типа — можно проследить различия двух «официальных» подходов к решению одной строительной задачи. В одном случае — это смелый эксперимент, основанный на введении в сложившуюся композицию новых форм (валдайский собор), в другом — при традиционном копировании образца — творческий поиск путей обогащения образа государственного собора (Троицкий собор Макарьевского монастыря).
