Комплекс запроектирован как жилая среда, для которой несущественны такие понятия, как «фасад», «силуэт». Его пространственная структура определяется топологической организацией жизни, но не стремлением к живописным эффектам. Жесткие членения кирпичных стен, образованные открытым каркасом и глубокими галереями, простые грубоватые материалы дополняют характер архитектуры, возникшей в подчинении ценностям скорее этическим, чем эстетическим.
Однако ценности бруталистской этики были сами по себе иллюзорны. И существование необрутализма как «грубого искусства», не признающего эстетических норм традиционной культуры, было непродолжительным. Необрутализм распространялся и, распространяясь, перерабатывался в стилистический язык, сводился, в конечном счете, к работе над поверхностями здания, к поискам новых эстетических ценностей в эффектах материалов с крупной текстурой. Популярности такого истолкования необрутализма способствовал престиж, который завоевал «грубый бетон» дома в Марселе, построенного Ле Корбюзье.
Важным источником нового стиля стал и дом Жауль в Нейи под Парижем, созданный Ле Корбюзье (1956). Здесь Капелла студенческого городка Отаниеми, Финляндия, 1957 г., архитекторы К. и X. Сирен.
Деталь покрытия грубоватость формы была уже не следствием самоотречения архитектора, стремящегося вписаться в жесткие рамки экономической реальности. Здание стало манифестом возрождения романтизма, противопоставляющего живописную шероховатость сработанного вручную абстрактной точности форм архитектуры, связанной с техническим мифом, «эстетикой машин».
В Финляндии супруги Сирен—Кайя и Хейкки (род. 1920 и 1918) построили в 1951 г. группу общежитий студенческого городка Отаниеми, напоминающую работы английских бруталистов не только «честностью» применения материалов, но и попыткой положить в основу композиции не формальный прием, а принцип организации студенческого коллектива, определивший группировку корпусов в «грозди» и расположение помещений внутри зданий вокруг узлов коммуникации н холлов. Построенная на шесть лет позже этими же архитекторами церковь в Отаниеми свидетельствует уже о символическом использовании бруталистских форм и о превращении их в декорацию мифа. Сама «бедность» примененных средств — стены из неоштукатуренного кирпича не слишком высокого качества, открытые внутрь стропила и подшивка кровли из неоструганных брусьев и досок, ржавые стальные тяжи и болты — должна нести определенное значение, символизируя бескорыстие и бескопромиссность религиозной этики. Еще более риторична грубая простота неоштукатуренных шлакобетонных блоков и обнаженного бетонного каркаса церкви «Мадонна бедных», построенной среди нового жилого массива на окраине Милана архитекторами Л. Фиджини и Д. Поллини (1954).
Происходила эволюция необрутализма и в Англии. Наиболее крупным сооружением Э. и П. Смитсонов стала группа зданий еженедельника «Экономист» в центре Лондона (1964). Лейтмотив ее замысла — стремление естественно включиться в сложившуюся среду, где доминируют постройки XVIII— начала XIX столетия. Жесткую прямоугольность ранних построек сменили неправильные, как бы случайные формы со скошенными углами, а элементарность металлического каркаса — пластичная профилировка элементов из естественного камня, которым облицована конструкция. Сама «правда» Смитсонов стала более сложной, а вместе с тем — более противоречивой и уклончивой. Это уже не суровая истина, которая требовала неприкрашенной обнаженности (и тем более не скоморошеский эксгибиционизм первых построек) — эстетизация выражения здесь несомненна. Утопия исчезала, уступая место примирению с существующим.
Качественное перерождение необрутализма, окончательно превратившее его в стиль, основанный на символической огрубленности формы, произошло при строительстве новых университетских комплексов Великобритании (это строительство довольно широко развернулось в 60-е годы в связи с потребностями научно-технической революции). Необрутализм казался символизирующим энергию, с которой молодые английские университеты утверждали свой авторитет наряду со старыми, традиционными. Однако именно здесь яснее всего обозначились черты своеобразного маньеризма, оперирующего лишь внешними признаками первоначальной творческой системы. Строгая рассудочность «бедного искусства» сменилась не чуждой преувеличений риторической приподнятостью. Этические идеалы раннего необрутализма окончательно переродились в эстетические, этика подменялась и замещалась эстетикой.
Среди этого «брутального романтизма» наиболее смелые и впечатляюще своеобразные произведения принадлежат Дж. Стерлингу (род. 1926). В построенном по его проекту в 1960—1963 гг. здании инженерного факультета Лестерского университета нет притязаний па наивную безыскусственность. Достижения технического прогресса выведены на уровень эстетических ценностей в композиции, где нагромождение пространственных контрастов превосходит буйные фантазии итальянского барокко. Элементы формы, явно идущие от произведений К. Мельникова (консольные объемы аудиторий), кажутся даныо ностальгии по утраченной чистоте устремлений 20-х годов. Идея «индустриального века» выражена с нервозной взвинченностью.
Здание исторического факультета Кембриджского университета (1964—1967) кажется антуражем фантастического романа. Входящий угол Г-образного в плане семиэтажного корпуса занимает читальный зал, наклонное стеклянное перекрытие которого вздымается до верха здания. Ярусы остекленных галерей опоясывают это подобие громадной оранжереи. У одной из внешних сторон здания, стеклянные стены которых поднимаются крутыми уступами, высятся две глухие бетонные башни, заключающие в себе лестницу и лифты.
