В северо-западном углу здания находится дверь, ведущая на внутристенную лестницу, освещаемую маленькими окошками, заметными на фасадах храма. По заключению Е.В. Михайловского, лестница вела на крышу здания, где мог первоначально существовать, по его мнению, круговой обход108. Устройство внутристенных лестниц — одна из характерных особенностей шестистолпных соборов. В рязанском храме лестница могла быть устроена просто для технического обслуживания верха сооружения, хотя не исключено, что существовал дополнительный выход на хоры, располагавшиеся, предположительно, вдоль западной стены на деревянном настиле. Похожее сооружение можно увидеть на чертеже из Рязанского краеведческого музея109. Правда, хоры могли быть устроены только в XVIII в., но, как уже неоднократно отмечалось выше, поздние хоры могли также повторять первоначальный композиционный прием. В Успенском соборе Московского Кремля хор нет, но в больших соборах XVII в. в их современном виде деревянные хоры в виде балкона вдоль западной стены — встречающееся явление, и лестница в толще западной стены всегда имела выход на них.
Восточная алтарная часть рязанского храма в основных элементах походит на традиционное устройство алтарей больших соборов, однако имеет некоторые своеобразные черты. По всей видимости, история строительства Успенского собора в Смоленске и причины его консервации были известны рязанским мастерам, так как основными задачами при возведении восточной части здания стало облегчение ее конструкций и усиление несущих частей. Восточные столбы, к которым приставлялся иконостас, были существенно укреплены, т.е. обособленные опоры были заменены сплошной стеной с тремя проходами в алтарь. Но вся конструкция получила сквозные разгрузочные арки в трех уровнях. Свод среднего алтарного компартимента опущен по сравнению с предалтарными сводами примерно на 2 м, а выше этого свода толщина восточной стены, опирающейся на абсиды, уменьшена. Глухие стены, сооруженные между алтарными отделениями, также были облегчены четырьмя уровнями разгрузочных арок, утопленных в кладку. Эти разгрузочные арки, вместе с тем, могли напоминать и несколько уровней арок в межалтарных стенках Успенского собора в Москве, то есть отдаленно воспроизводить образец.
Высота абсид составляет примерно половину общей высоты здания. Невысокие абсиды, видимо, тоже были нужны для облегчения здания в целом (хотя здесь могла сказаться и тенденция к понижению алтарных выступов, прослеживаемая по четырехстолпным памятникам). Таким образом, восточная часть собора получила индивидуально разработанную систему разгрузки несущих конструкций.
В техническом отношении рязанский собор даже для своего времени был далек от идеала. Уже в 1712 г., спустя десять лет после освящения храма, прибывший из Москвы каменных дел подмастерье Андрей Антонов констатировал, что в соборе «своды все от стен отстали и разседены учинились, да две шеи также от стен отстали, и связи, коими к стенам укреплены, от стен оторвало»110. На протяжении XVIII в. храм многократно подвергался различным ремонтам и поновлениям, пока в 1796 г. из-за «совершенной ветхости» службы не были прекращены. Было составлено заключение губернского архитектора, по которому здание признано не подлежащим починке. Только благодаря активной деятельности рязанских купцов на рубеже XVIII- XIX вв. собор все же не стали разбирать, а тщательно отремонтировали. И хотя существуют бесчисленные ссылки на переделки в соборном здании, в описании архимандрита Макария нет указаний на кардинальные изменения первоначальной архитектуры (за исключением паперти), например, на перекладку сводов или отдельных частей сооружения. По-видимому, композиция в целом и отдельные конструктивные узлы рязанского собора сохранились в своей первоначальной редакции.
В решении внутреннего пространства Успенского собора заметно стремление к созданию индивидуальной системы, претендующей на «новое слово» в развитии шестистолпного типа храма конца XVII в. Эксперимент заключался в изменении пропорциональных интерьерных соотношений в сторону увеличения высоты и во внесении в традиционную композицию конструктивных элементов, ранее не использовавшихся в шестистолпных сооружениях, наравне с известными, но также видоизмененными. С точки зрения прочности, нововведения оказались не самыми удачными, поэтому можно констатировать, что разработанная в конце XV в. и окончательно сложившаяся на протяжении XVI-XVII вв. конструктивная система шестистолпного храма являлась не только идеальным выражением идеи государственности в архитектуре, но и наиболее адекватным ему формальным воплощением. Предпринятые в рязанском соборе попытки обновить художественные принципы интерьера привели к качественному изменению образа внутреннего пространства. На смену устоявшимся композиционным схемам приходит своеобразный, почти эклектический способ варьирования традиционными формами, конструкциями и деталями, в результате которого образуются новые формальные сочетания. Такой свободный подход вступает в видимое противоречие с консервативной в своей основе идеей большого государственного собора, поэтому внутреннее пространство рязанского храма выглядит надуманным, а принципы его построения разрушают специфику шестистол- пной типологии. Интерьер создан искусственно на канонической основе и потому знакомому с архитектурной практикой XVI-XVII вв. и с самим шестистолпным типом зрителю кажется чужеродным явлением, отчетливо противоречащим рамкам установившегося канона.
