Воспринимает в его синтетической конкретности как интегральное единство мест, каждое из которых обладает своим особым характером и человеческими значениями. Практический метод его организации Портогези ищет в гипотезе пространственных полей, выведенной из исследований пространственных структур барокко. Пространственная непрерывность в этой системе может соединяться с качественной прерывностью (сумма «мест», открытых одно к другому, но обладающих своей предназначенностью в системе жизненных процессов и своим характером). Портогези разработал и приемы геометрии плана, позволяющие реализовать идею архитектурного пространства как системы взаимодействия внутренних и внешних полей. Центры этих полей — фокусные точки организации плана — не произвольно размещенные точки, но места, качественно определенные окружающим ландшафтом и организацией функций. «Каждый центр образует пространственное поле, которое интегрирует внешние и внутренние силы» .
Архитектурное пространство в трактовке Портогези оказалось почти точным воплощением общего определения пространства, которое Альберт Эйнштейн дал в одной из своих поздних работ (1953): «Понятие материального предмета — этого основного понятия физики — постепенно заменялось основным понятием поля… вся физическая реальность, вероятно, может быть представлена как поле, компоненты которого зависят от четырех пространственно-временных параметров… То, что образует пространственный характер реальности, представляет собой в этом случае просто че- тырехмерность поля»60.
Приведенный выше анализ развития представлений об архитектурном пространстве показывает их ключевое положение в формировании концепций архитектурного творчества. Они прямо связаны с фундаментальными категориями мировоззрения и, в то же время, получают конкретизацию в целевых установках архитектурной деятельности. Четко определяются принципиальные позиции: объективистская, основание «повой архитектуры» рационалистического толка, и субъектно-объектная, на которую опираются контекстуализм (средовой подход) и различные версии постмодернизма. Преимущество первой — однозначность исходных установок, позволяющая использовать математическое моделирование; преимущество второй — широкий охват взаимодействующих факторов формообразования, гибкость, ориентация на «человекосооб- разность» пространственных структур. Первая экстравертна и отвечает техницистской, технократической ментальности, утратившей свою привлекательность для многих вскоре после того, как век перевалил за свою середину; вторая интравертна и предполагает соответствие гуманным ценностям; число ее сторонников возрастает.
Наше рабочее определение не догматично — мы видим, как практика и развитие познания в своем движении разрушают чрезмерно жесткие дефиниции. Но в основе своей оно отвечает установке на субъектно-объектные отношения, определяемой принципами целеполагания архитектуры конца века. Установка на безусловность утопических идеалов изжита; соответственно операционным полем становится не абстрагированная от человеческого восприятия и отношения идеальная математическая трехмерность, а противоречивая сложность конкретного пространства бытия, места или системы мест.
Для чистоты анализа конкретных мест, идей и ситуаций необходимо дополнить исходное определение архитектурного пространства четким различением моделей, используемых при изучении и анализе свойств реального, «физического» пространства. Первый тип модели — это концептуальное пространство, мысленная (в частности, математическая) модель, связывающая в систему объективные данные о пространстве (наиболее распространенный тип математической модели основывается на трехмерной решетке декартовых прямоугольных координат; он служит для фиксации объекта или замысла объекта на чертежах проекта и для перенесения задуманного образа в натуру). Второй тип модели — перцептивное пространство — модель, соединяющая отражение реального пространства органами чувств, приведенное к интегральному представлению, в котором чувственная информация упорядочивается на основе опыта общества и личности. На перцептивное пространство, в котором произведение архитектуры выступает как художественный образ, архитектор ориентируется при формировании замысла. В отличие от математических моделей концептуального пространства, оно неоднородно; между его направлениями устанавливаются качественные различия, определяемые отношением человека.
Среди них первична заданная гравитацией противоположность верха и низа, на которой основываются древнейшие архетипы ценностных характеристик (посвященный светлым небесным силам верх, инфернальный, отдаваемый силам зла, низ) и символических значений. Нарастание формы снизу вверх и подчеркивание ее венчания в классической архитектуре — одно из следствий неравного отношения к верху и низу. Сочетание вертикальной оси и горизонтальной плоскости образует первичную схему обитаемого пространства. Движение солнца задало направления по странам света; с ними с древнейших времен связаны смысловые значения; им следовали главные оси городских пространств и сети улиц во многих культурах. Наряду с объективно заданными, человек, принадлежащий к европейской культуре, выделяет направления, определяемые положением его тела — вперед, назад, вправо, влево, — неравноценность которых также существенна для наполнения архитектурного пространства смысловыми значениями и организации поведения в его пределах (представления о таких направлениях, основанные на антропоцентричности восприятия, укоренились, однако, не во всех культурах; они, например, не воспринимаются японцами).
