Поскольку понятие среды охватывает не только материальные элементы и их пространственные связи, но и осуществляемые с их помощью поведенческие акты и способы жизнедеятельности, в его содержание входит сам человек. Центральные проблемы отношения к среде — деятельностное освоение человеком различных пространственных ситуаций и влияние этих ситуаций на поведение и деятельность. Человек не только определенным образом ведет себя в соответствующей среде, но и активно переживает и оценивает ее, вырабатывая к ней эмоциональное отношение, любит или не любит ее, наделяет ее ассоциативными и символическими значениями.
Любое описание среды субъективно, ее отражение в сознании всегда эмоционально окрашено, зависит от позиции субъекта, его потребностей и предпочтений. Г. Каганов, талантливый исследователь средовой проблематики, полагает, что в описании и моделировании среды внешние слои субъекта неизбежно проецируются на объект, размывая субъектно-объектную границу4. Такой тип восприятия преобладает в нашем обыденном отношении к среде. Однако, его прямое моделирование в творческом процессе, направленном на формирование предметно-пространственного окружения, затруднительно и вряд ли продуктивно.
Точка зрения как бы изнутри системы при проектировании во всяком случае не может быть единственной. Архитектор, художник, дизайнер должны видеть субъектно-объектные связи среды и как бы извне. Представляя функционирование объекта, вовлеченного в определенную деятельность, они задают точные параметры самого объекта, его материальных структур. Поэтому представление о пространстве и пространственной структуре объекта сохраняет свою методологическую ценность. Средовой подход показал его «не-замкнутость», необходимость воспринимать объект и его структуру как часть системы среды, включающей субъект и его деятельность. Однако анализ пространственных свойств остается основой композиции. Именно через него открывается практическая возможность соотнести материальное и деятельностное.
Можно заключить, что понятие «пространство» не потеряло своей значимости, что и в пределах средового подхода плодотворно изучение организации пространства как первоосновы художественного языка архитектуры. Мы обратились к опыту советского зодчества, чтобы показать, как за пестротой конкретных явлений вырисовываются немногие инварианты формирования пространственных структур и как изменяется их система вместе с динамикой системы видения, принадлежащей культуре в целом.
Новое утверждается, отвергая старое. Утверждение архитектуры нового социалистического общества после Октябрьской революции в России во многом определялось полемикой со старым и привычным, стремлением противопоставить ему иное, иногда нарочитой противоположностью неких признаков заявляющее о своей новизне. Реальный материал для вспышки новых идей, для их становления давал мощный пласт культуры, сложившийся в предреволюционные десятилетия. Поиски конкретных форм основывались на структурных принципах, определившихся в этом слое.
При всей пестроте стилистических вариантов, архитектура предреволюционных лет разрабатывала два основных структурных принципа организации пространства: принцип суммирования равноценных ячеек и противостоящий ему принцип «здание-организм».
Первый из них определился уже в середине XIX в. в типах сооружений, получивших массовое распространение, которое стало влиять на характер всей городской ткани — в доходном жилом доме и административном здании. Равные и независимые одна от другой ячейки доходного дома заменили в условиях энергичной урбанизации и растущей плотности застройки жилище как обособленный организм, продолжаемый своим участком и прямо связанный с городским коммуникациями. На основе обезличенных первичных ячеек складывалась и организация учреждений разраставшейся системы управления. Художественное осмысление принципа суммирования связывалось с преодолением норм классицизма, его акцентов на упорядочивающей роли симметрии, иерархическом соподчинении главных и второстепенных осей внутренней завершенности целого, заставляющей противопоставлять объект и фон, здание и его окружение.
Ячейковый характер функции доходного дома и «присутственных мест» исключал появление в пространственной структуре главного ядра, которое могло бы стать центром и требовало бы визуального акцента в материальной оболочке. Стремление эффективно использовать городские земли заставляло умножать число этажей. Все они были в принципе равны по своему значению (если не считать качественного различения по социальному признаку, нередко влиявшего на структуру доходного дома — считавшийся наиболее удобным второй этаж отводился для семей с более высоким доходом).
