Отразили нарастающий разрыв между христианской устремленностью к идеальному, потустороннему, и привязанностью к реалиям земного бытия, равно как и напряжения между духовной и светской властью. Физическим выражением развивающейся бюргерской культуры, ее символом, становится ратуша. Вокруг нее складывается особый узел пространственной структуры, второй полюс городской жизни, если и не противопоставленный собору, то не зависимый от него.
Стремление дать достойный противовес мощному символу — собору — определило развитие ратуши как ведущего типа здания в зодчестве позднего Средневековья. Ратуша тоже притязает на доминирующее положение в городском пространстве, на место в силуэте и панорамах, на значение одной из главных составляющих идеальной модели города. Вертикализм композиции, непременное условие для этого, в городах Тосканы воплощали высокие, стройные башни, растущие над тяжелыми кубическими массивами твердынь городского самоуправления (палаццо Веккио во Флоренции, палаццо Пубблико в Сиене, созданные на рубеже XIII и XIV вв.). Соединение здания городского совета и «бефруа», городской набатной башни, дало тип ратуши, характерный для городов французского Средневековья (ратуши в Компьене и Аррасе, XVI в.). В Германии небольшие, чисто утилитарные постройки бюргерского самоуправления по мере укрепления и расцвета городов получили пышные фасады, несущие чисто символическую функцию. Расчлененные ритмом мощных вертикалей с гигантскими щипцами, высота которых превышает основной массив постройки (ратуши в Мюнстере, Стендале, Гриммене) и подчас увеличивается введенной в композицию башней (ратуша в Брауншвейге) они уже реально противостоят собору в общей картине города. В Любеке торцы двух стоящих по соседству невзрачных двухэтажных построек в 1308 г. объединены громадным кирпичным фасадом ратуши, причем верхняя часть его, составляющая по высоте примерно три пятых, была декорацией, в проемы которой светило небо. Далее это здание получило протяженное крыло, захватывающее большую часть рыночной площади, которое по сути дела тоже не имело назначения иного, чем утверждение престижа городского самоуправления. В Штральзунде над двумя «функциональными» этажами ратуши в 1316 г. поднялись четыре этажа «символического» фасада, обеспечивающего желаемую соразмерность с массивом собора. Ратуши маленьких городков получали курьезно высокие кровли над фасадами, фланкированными башенками со шпилями (Михелыптадт, Вернигероде). Вместе с ратушей рыночную площадь обрамляли монументальные и прочные дома богатейших купеческих семей, заменявшие старые лавки.
Собор и рыночная площадь с ратушей обычно находились в прямом соседстве. Двухполюсность города открывалась в пределах ограниченного пространства центра. Если собор и ратуша оказывались пространственно разделены, принимались специальные меры для очевидного раскрытия «двухполюсности» городской жизни — как это было во Флоренции (реконструкция виа Кальцайуоли, соединяющей площади перед собором и палаццо Веккио, начатая в 1390 г.).
Кольцо стен, собор, ратуша, замок в своем значении отнесены к целостности пространства города. Целостность эта имела свое внутреннее расчленение — разделению городских жителей на социальные группы отвечало расчленение городского массива на части, связанные с определенными цехами и, таким образом, с различными видами торговли или ремесла. При этом, как и в древнейших поселениях, более высокому положению в социальной иерархии отвечала и большая близость к городскому центру — в соответствии с ценностными характеристиками неоднородности пространства. Еще и сейчас улицы близ центра в Бремене называют Obern- strasse — «улицы верхов», а в Наумбурге — Herrenstrasse — «господские улицы»14. Социальное расчленение города получало свое зримое выражение благодаря образованию на территории города сети местных центров с приходскими церквями, башни и шпили которых становились вертикальными акцентами панорамы города. Выделенные ими вторичные центры, объединявшие части городской структуры, входили в структурную модель средневекового города и его визуальный образ.
План города четко дифференцирован, структура его иерархич- на. Четко выделенный среди окружающего пространства, обособленный от него, средневековый город во внешних панорамах воспринимался как целостный, законченный в себе объект (такое восприятие фиксируют изображения городов еще и в атласе Мериана, урбанистической энциклопедии XVH в.). Но системы пространств в пределах города не охватывались взглядом с какой-то одной точки зрения. Идея формирования этих систем раскрывалась наблюдателю постепенно, по мере движения сквозь их пространства. Представление о системе основывалось не только на визуальной информации (имевшей преобладающее значение для представления о пространственных структурах античного города), но на информации, поставляемой всеми чувствами. Особую значимость получило при этом тактильное восприятие.
Канонизированную структуру римского каструма, воспринятую в натуре, было легко соотнести с параметрами математического пространства. Средневековый город для его обитателей существовал всецело в переживаемом пространстве, которое «прочитывалось» во времени. Устанавливалась неразрывная связь пространственных и временных отношений, которая может быть прослежена и в других составляющих средневековой культуры. Рассматривая ее на материале литературы, М. М. Бахтин обозначил ее термином «хронотоп» («время — пространство»)15.
В пространственно-временной целостности хронотопа геометрическая правильность организации пространственных структур теряла свою очевидность и комфортабельную легкость восприятия. Она уже не побуждала эстетических предпочтений и утратила самоценность. Пространства не приводились к симметрии лишь для того, чтобы поддержать эту правильность. Они формировались чаще всего асимметрично, в связи с логикой развертывания процессов городской жизни в пространстве и времени. Отступления от прямолинейности очертания элементов и ортогональности их системы принимались как естественные, если их провоцировали особенности места или обстоятельства, связанные с развитием поселения. При этом «свободное» и «живописное» порождались особенностями ситуации, а не вкусовыми предпочтениями (что отличает произведения средневековых градостроителей от романтических стилизаций Нового времени).
Приемы регулярной организации при этом не отвергались, но и не принимались a priori. Они избирались, если к этому побуждали обстоятельства — прежде всего при одновременном строительстве поселения по единому замыслу. Регулярность облегчала разбивку территории и позволяла простейшим образом нарезать равные участки для поселенцев (если, конечно, этому не препятствовали особенности топографии места). Случалось это в связи с колонизацией завоеванных земель, срочным созданием опорных пунктов для защиты границ или при возрождении территорий разрушенных войнами.
Во Франции таким образом в XIII-XTV вв. застроено довольно много городов. Наиболее близка к идеалу регулярности планировка Монпазье (основан в 1284 г.). В сетку его одинаковых прямых улиц, делящих территорию на плотно застроенные кварталы, включена рыночная площадь — за счет одного из кварталов. Соприкасающаяся с ней по диагонали соборная площадь занимает половину такого модуля. Планировку, близкую к идеальной схеме, осуществленной в Монпазье, получил Эг-Морт (XIII в.). В Вианне, Кадийя- ке, Монреале, Монфланкене, Совете-де-Гиенне (все — XIII в.) регулярная сетка улиц вписана в свободные очертания территории города, определенные топографией.
В Германии подобный тип плана характерен для городов восточных земель, колонизированных рыцарскими орденами, которые вытесняли славян. Старейший из них — Торн, ныне Торунь, Польша (основан в 1230 г.). План его основан на квадрате, расчлененном прямоугольной сеткой улиц. В перекрестие главных улиц с северо- западной стороны включена квадратная рыночная площадь, идеальная схема деформирована подчинением топографии участка и как бы обрезана его линиями, но топологический характер исходной схемы сохранен. Центр выделен монументальнейшей среди ратуш Средневековья; к ее углам примыкают комплексы францисканского монастыря и приходской церкви. Четкая регулярность определяет план Эльбинга (основан в 1237 г.), где выделена широкая главная улица с рынком, рассекающая прямоугольник плана по его наибольшему измерению (север — юг). Маленький Фридлянд (основан в 1330 г.) образован прямоугольной группой регулярных кварталов, охватывающей большую квадратную рыночную площадь. Между ними и стенами, периметр которых продиктован топографией, оставалось свободное пространство. Монументальный храм введен в систему укреплений16.
