Специфические условия, созданные функциональным хаосом крупных городов США, натолкнули на идею подобного «микромира» со своим замкнутым функциональным циклом. Сочетание в одной структуре жилого дома и гаража имеет, кажется, и некий иронический оттенок — символ образа жизни и личности современного американца, житейски все более зависящего от автомашины и все более отождествляющего с ней свое положение в обществе, свой престиж.
Другой полюс архитектуры новых жилых комплексов Америки образуют гетто для бедняков, подобные по социальной программе Проутт-Айгоу. К такому типу относится и «Хилиард-центр» в Чикаго (1961—1966), построенный Гольдбергом, автором «Марина-сити», также использовавшим здесь комбинации цилиндрических очертаний. Группа включает две 16-этажные цилиндрические башни с небольшими квартирами для престарелых и два корпуса в 22 этажа, имеющие в плане очертания части кольца. Складчатые фасадные стены домов прорезаны овальными окнами. Комплекс задуман как «островок порядка» среди хаоса трущоб. Однако угрюмое окружение подчинило себе его облик. Неприветливо суровы тяжеловесные стены зданий, отлитые из грубого бетона. Разделение по разным домам семейных квартир и квартир для престарелых внесло еще один тип сегрегации в расколотый мир американского города.
Более решительно идеи организации среды влияют на строительную деятельность, цель которой — хоть как-то повлиять на стихию «субурбанизации», разрастания пригородов. Деятельность эта развивается в трех основных направлениях. Во-первых, реконструируются и дополняются деловые и торговые центры крупных городов с тем, чтобы повысить их привлекательность широким предложением товаров и услуг, на уровне, недоступном для пригородного центра, а также возможностями разнообразных личных контактов в сфере бизнеса. Таким образом, создаются новые стимулы, удерживающие в городе наиболее состоятельное население. Для закрепления в городе «средних слоев» используется второе направление — возрождение исторически сложившихся жилых районов, с присущей им сложностью организации физической среды. Наконец, третье направление — упорядочение роста самих пригородных массивов.
Наиболее интересный пример реконструкции показал пока Миннеаполис, в коммерческом центре которого создана эффектно организованная эспланада Николетт-молл, куда кроме пешеходов допускаются лишь автобусы. Трасса проезжей части эспланады имеет криволинейное очертание; вместе с архитектурой малых форм это дает мягкость и своеобразие пространству, жестко ограниченному непрерывной застройкой. Николетт-молл — стержень обширной пешеходной системы с крытыми остекленными мостиками, переброшенными через транспортные магистрали на уровне третьего этажа. Этими «небесными дорогами» связаны крупные магазины, офисы и гостиницы. Главным узлом их стал центр «IDS» сооруженный по проекту Джонсона, о котором мы уже упоминали. Предполагается, что эти укрытые от непогоды климатизированные коммуникации со временем объединят 64 квартала в центральном районе Миннеаполиса. Акция эта, рассчитанная прежде всего на привлечение состоятельного потребителя, имеет очевидную коммерческую направленность, что определило как характер замыслов, напоминающих о потребительском идеале «архитектуры удовольствия», так и успешную реализацию этих замыслов.
Здесь должен складываться образ места, запоминающийся и чуть сентиментальный, — места, «куда хочется попасть еще раз». Целое наделяется агрессивным очарованием коммерческой рекламы и имеет оттенок «китча». Архитектор не претендует на отчужденное величие монумента — он создает среду, активно вовлекающую потребителя в сферу организованной коммерции. Здесь, как и у молодых либералов из групп «защитного планирования», принят лозунг «архитектура как среда». Однако место скромной утопии заняла апология общества потребления. Сходный же характер — реализованный в различном масштабе и различных формах — имеют центры, создающиеся и во многих других городах США. В Сан-Франциско, Атланте и Детройте они строятся по проектам фирмы Джона Портмэна.
Задачи сохранения и возрождения сложившейся городской среды благодаря поддержке местной общественности наиболее широко ставятся в Сан-Франциско. Город, в начале века почти уничтоженный землетрясением, не имеет архитектурных памятников, но в его обжитой среде сложились фрагменты неповторимо своеобразные и живописные, естественно вписавшиеся в изначальную привлекательность природного ландшафта. Обновление, при котором эта среда наполняется новыми функциями, сохраняя свой облик, интимный масштаб, как бы естественно возникшие «неправильности», запечатлевшие развитие во времени, должно дать людям ясно ощущаемую преемственность с прошлым, пусть недавним. Рано пока оценивать результаты работ. Ясно лишь, что для американской культуры, страдающей от своей «неукорененности», заботливое сохранение исторически складывающегося контекста города весьма существенно.
