В конце своей предвосхищающей стилистику социалистического реализма диатрибы Горький приводит альтернативный вариант развития событий на Кони-Айленде, куда более выразительный, чем искусственное воссоздание природы, за которое ратует «лучшая часть общества»: «Душу крепко обнимает пламенное желание живого, красного, цветущего огня, который должен освободить людей из плена пестрой скуки».
В мае 1911 года в электропроводке фигур бесов, украшающих фасад аттракциона «Конец света» в «Стране грез», происходит короткое замыкание. Из искры разгорается пламя, которое быстро раздувает крепкий морской ветер.
Все это происходит буквально через несколько недель после установки самого передового противопожарного оборудования; всю территорию парка снова перекопали, чтобы проложить дополнительные водопроводные трубы и установить новые пожарные гидранты. Однако по какой-то причине новые трубы еще не успели соединить с бездонной пожарной бочкой Атлантики. Охваченные паникой пожарные из аттракциона «Бой с огнем» первыми покидают сначала свои казармы, а потом и пределы «Страны грез».
Когда на место прибывают настоящие пожарные, они обнаруживают, что давление воды в системе не больше, чем «в садовом шланге».
Пожарные лодки не могут подойти к берегу из-за жара. Только карлики из Лилипутии, столкнувшиеся с реальным огнем после примерно 2500 ложных вызовов, вступают в бой со стихией. Они спасают крохотный кусочек своего «Нюрнберга» — пожарную станцию, — но в остальном их усилия бесплодны.
Самой трагической оказалась судьба «ученых» животных. Они стали жертвами забвения инстинктов: ожидая команды дрессировщиков, они бросились спасаться слишком поздно, если бросились вообще. Слоны, гиппопотамы, лошади и гориллы мечутся, «объятые пламенем». Львы носятся по улицам в смертоносной панике, наконец-то свободные убивать друг друга на пути к спасению.
«Султан… с ревом мчался по Серф-авеню, глаза налиты кровью, когти сломаны и кровоточат, грива в огне…». Спустя много лет после пожара выживших животных видели на Кони-Айленде и даже в центре Бруклина, где они все еще показывали свои старые трюки…
За три часа «Страна грез» сгорела дотла.
Сгорела мечта, так что манхэттенские газеты отказывались верить в реальность трагического финала даже при том, что их редакторы наблюдали дым и пламя из окон своих кабинетов. Они подозревали, что это просто еще одна псевдокатастрофа, состряпанная Рейнолдсом для привлечения внимания: новость появилась в газетах с опозданием на сутки.
В своем объективно написанном «некрологе» Рейнолдс признает, что пожар в «Стране грез» стал логическим завершением начавшегося ранее упадка. «Создатели „Страны грез“ творили для людей с высоко развитым художественным чувством… однако выяснилось, что Кони-Айленд едва ли был подходящим местом для творчества такого рода… Подавляющее большинство зрителей попросту не замечало архитектурных красот… Год от года „Страна грез“ все больше ориентировалась на расхожий вкус, а ее изначальный проект был забыт».
Катастрофа положила конец Рейнолдсову увлечению прототипом Манхэттена. Веселое поле сражения с дефицитом реальности он сдает урбанизму благих намерений — «город должен забрать эту землю и превратить ее в публичный парк» — и сосредоточивает все внимание на самом Манхэттене.
