Между тем, оставшись на короткий период бездомной, идея «Уолдорфа» продолжает существовать в форме прав на имя, принадлещих Люсиусу Бумеру, последнему управляющему отеля. Имя — в его распоряжении, и он имеет возможность, переосмыслив традицию последнего слова, спланировать и спроектировать возрождение «Уолдорфа» теперь уже в качестве первого в истории небоскреба, снизу доверху заполненного разными формами социальной активности.
Больше века манхэттенский стиль жизни перебирал архитектурные типологии в поисках идеально подходящего пространства. «Поначалу частные, отдельно стоящие особняки были единственным вариантом жилья для преуспевающих ньюйоркцев. Затем появились знаменитые „дома коричневого кирпича», где иногда проживали по две семьи; потом наступила эпоха квартир. Квартиры переместились вверх по шкале престижа и превратились в „апартаменты». Благодаря их экономическим преимуществам — реальным и воображаемым — популярными стали кооперативные апартаменты. За ними пришла мода на двухэтажные апартаменты с большими гостиными и множеством раннее неведомых удобств…».
Этапы этого большого пути связаны с постоянно растущей концентрацией индивидуальных жилых модулей, хоть и скомпонованных вместе, но сохраняющих свою независимость. Но к тому моменту, когда в середине 1930-х культура перегрузки достигает своего апогея, последний шаг на этом пути становится уже неизбежным.
Модель отеля проходит через концептуальную трансформацию и приобретает новый экспериментальный оттенок; на свет появляется очень характерная для Манхэттена типология — отель для постоянного проживания, отель-резиденция, где жилец как бы находится сам у себя в гостях. Новый способ организации домашней жизни освобождает горожан для полного вовлечения в ритуалы метрополиса.
В начале 1930-х некогда скучная повседневность достигает небывалого уровня сложности, изысканности и театрализо- ванности. Теперь она требует тщательно продуманных систем технической и ритуалистической поддержки, убыточных с точки зрения домашнего хозяйства, — ведь острая нужда в декоре, пространстве, обслуге, технических приспособлениях и всяческих артефактах возникает лишь спорадически, а их пассивное присутствие сильно снижает качество частной жизни.
К тому же все это ежесекундно норовит устареть под напором моды и постоянных изменений — главного показателя прогресса, — что, естественно, отбивает охоту инвестировать деньги в домашнее обустройство. Отель-резиденция решает эту проблему, разделяя частные и общественные функции индивидуального жилья и доводя их до логического совершенства в разных частях мегадома. В таком отеле «и временные, и постоянные жильцы не просто проживают в ультрасовременных номерах, но пользуются услугами различных гостиничных служб, которые позволяют им по желанию расширять и дополнять свои частные владения, чтобы время от времени развлекать гостей самым изысканным образом…»39.
На самом деле такой отель — это настоящая коммуна. Жильцы совместно вкладывают деньги в коллективную инфраструктуру, обеспечивающую «современный образ жизни». Только сообща могут они оплатить машинерию, которая поддерживает дорогостоящую и требующую постоянных усилий традицию последнего слова.
Следуя той же логике, отель становится коллективной штаб-квартирой различных клубов и организаций, у которых нет собственных помещений. В отсутствие накладных расходов они могут регулярно собираться с максимумом шика и минимумом затрат.
С распространением типологии отеля-резиденции метафора, содержавшаяся в Законе о зонировании 1916 года, наконец оказывается дополнена адекватной внутренней программой: небоскреб как жилой кластер мегадеревни. Призрачная оболочка 1916 года имеет шанс стать самостоятельным домохозяйством метрополиса.
