Архитектором сделано все, чтобы доподлинно воспроизвести внешние и внутренние измерения куба Каабы. Если отделка верхней части куба постройки в Плэнфилде лишь намекает на тканое убранство Каабы, то в кубической постройке в Арканзасе воспроизводится и даже имитируется покрывало святыни мусульман.
Это впечатление, по мысли архитектора, должно быть усилено нанесением формулы веры, которая присутствует на реальном покрывале Каабе. Сделано все, чтобы не построить новую Каабу, а воспроизвести ее архитектурный образ, манифестировать потаенный образ.
Если не знать всего этого, то постройка в Арканзасе будет выглядеть как вполне современное здание в слегка брутализованном стиле. Холод и Хан пишут о связи творческой мысли Гулзара Хайдера с архитектурой Луиса Кана, построившего комплекс Государственной Ассамблеи с мечетью в Дакке (Бангладеш).
Мечеть Кана внешне не имеет ничего общего с традиционной исламской храмовой архитектурой, но ее принимают и ее посещают. Холод и Хан специально останавливаются на проблеме введения мечети в «глобальную культуру архитекторов», они говорят о ее «гибридной, креолизованной форме».
В сказанном есть своя очевидная правота, а потому аналитическая составляющая архитектуры мечети должна проводиться с привлечением современных суждений.
Гулзар Хайдер в обеих постройках всего лишь намекает на существование непререкаемой святыни религии, он не в состоянии обозначить идею красоты, но он находит соответствующие архитектурные средства для построения образа красоты.
Его постройки не есть Кааба, это метафорическое указание на основные предикаты святыни, отгороженной удвоенным слоем пологов — накидкой и архитектурным окружением мечети. Гулзар Хайдер нарушил основную концепцию мусульманской святыни (реликварий, накидка, окружающая мечеть), собрав все в одну мечеть посредством своеобразного метафорического сдвига.
Постройки Хайдера являются метафорическим указанием на незримое присутствие мекканской мечети с Каабой.
В книге Холод и Хана рассматривается и еще несколько современных мечетей из разных стран, подчеркнуто основанных либо на архитектурном объеме куба, либо на трансформированной идее куба и квадрата основания: Шафик Амаш в Бейруте (Ливан), Бин Мадийа в Дубай (ОАЭ), Ал-Гадир в Тегеране (Иран) — в этой постройке мы имеем дело с квадратом, вписанным в полигональную оболочку; университетская мечеть в Кирмане (Иран), Намаз Хане в Тегеране (Иран), Байт ал- Мукаррам в Дакке (Бангладеш).
Если последняя мечеть при всей импозантности своего внешнего вида не представляет ничего существенного и попросту примитивна по архитектурной мысли, то Намаз Хане (1978) в Тегеране при всей простоте двухскорлупной формы демонстрирует богатое воображение зодчего — Камрана Диба — архитектора с хорошей международной репутацией.
Архитектурное очертание куба как идеального места для молитвы удваивается, представлены два куба: куб манифестируемый и куб потаенный, причем внутренний куб не есть невидимая основа внешнего, его стены сдвинуты и одним из углов направлены в сторону Мекки.
Внутреннее не равно внешнему. Имманентность художественного образа не может походить на ее проявленность, между проявленным и внутриположенным пролегает воздушный коридор. Основным аспектом обоих кубов является их открытость небу и, соответственно, миру.
Архитектурно-риторическое обращение к сакральной форме куба и квадрата есть та мера должного, а следовательно, прекрасного, что так или иначе присутствует во многих зданиях, которые строят восточные и западные зодчие. Современная архитектурная практика знает и иные способы передачи доминирующей идеи красоты.
Некоторые архитекторы считают, что представляемая красота полностью соответствует тому, что априорно сокрыто. Подобные мечети и вызывают усмешку наблюдателя, воспитанного в русле современной западной архитектуры. Эти мечети эклектичны, излишне пышны, максимально покрыты всевозможным узорочьем, они соответствуют архитектурному типу «арабские ночи». Усмехаться, однако, рано. Вглядимся внимательнее в одну из таких мечетей.
Комплекс (мечеть, медресе, библиотека, сад) в селении Бхонг в Пенджабе (Пакистан), строительство завершено в 1983 г. . Здесь хорошо заметно смешение различных стилей — могольского, мултанского, колониального викторианского. Постройка получила архитектурную премию Ага Хана, но обоснования ее присуждения, на наш взгляд, не соответствуют значению мечети.
В них говорится о социальной функции, о роли традиции. Как мы видим, провести границу между традицией и эклектикой часто затруднительно даже для специалистов. И еще одно: убранство комплекса, и в частности мечети, больше походит на дворцовые помещения, что полностью противоречит надлежащей аскетич- ности классической мечети, будь она арабской или ирано-индийской.
