Рельефы Императорской публичной библиотеки

Общая тематическая направленность фрес­ки, ее содержание, типаж, одежда и позы от­дельных фигур, особенно первого плана — ис­пользованы в какой-то степени Демутом-Малиновским и, конечно, послужили ему материа­лом для создания рельефов Императорской публичной библиотеки. Обра­щение Демута к классикам мирового искус­ства нисколько не умаляет методов его работы и достоинств его многофигурной композиции: надо признать, что использованные им отдель­ные мотивы и элементы фрески, творчески пе­реработанные, претворены в рельефах с боль­шим тактом и мастерством. В результате полу­чились своеобразные и самобытные компози­ции.

В своей практической работе мастера рус­ского классицизма неоднократно заимствовали и использовали сюжетное построение, отдель­ные сцены и характерные фигуры из произве­дений отечественной и мировой классики. На произведениях классики воспитывалась моло­дежь архитектурных и художественных школ; использование широко известных произведений всячески поощрялось.

В журнале изящных искусств, издававшем­ся в 1823 году в Петербурге, приведено описа­ние Конюшенной церкви и ее росписей, испол­ненных Ф. П. Брюлло под лепку, в которых он заимствует «многие фигуры и группы из известных мастерских произведений не потому, однако, чтобы он не был в силах производить оригинальные вещи, но, вероятно, дабы облег­чить труд и поспеть вовремя».

Критическое отношение к освоению русско­го архитектурного классического наследия по­зволяет нам по достоинству оценить все про­грессивные явления и достижения творческих исканий замечательных мастеров русского зод­чества, а также учесть их ошибки и допущен­ные ими промахи.

К прогрессивным явлениям в истории сози­дания Императорской публичной библиотеки следует отнести тесное твор­ческое содружество мастеров архитектуры — в лице К — И. Росси с деятелем науки А. Н. Оле­ниным, с мастерами пластики, среди которых следует особо выделить В. И. Демута-Мали­новского, и с опытным строителем в лице А. Ф. Щедрина, сумевшего успешно осуществить в натуре сложное и многообразное сооружение.

Особенно показателен и поучителен про­цесс искания образа библиотечного здания. Этот образ был окончательно найден в процес­се строительства и в значительной мере выра­жен созданием замечательной портретной гале­реи «знаменитых в древности мужей».

Из ошибок, допущенных во время проекти­рования и особенно при постройке Императорской публичной библиотеки, следует особо указать на недостаточные сроки исполнения скульптуры и ненужную спешку при ее изготовлении. Рельефы могли быть из­готовлены позднее, к моменту открытия зда­ния. Спешка помешала Демуту-Малиновскому основательно продумать композицию рельефов и создать более значительное и полноценное произведение. Исполненные над статуями Де­мосфена, Еврипида, Платона и Вергилия релье­фы утверждают большие творческие возможно­сти скульптора. Путем повторения Демут-Малиновский создал ряд барельефов, различных по сочетаниям и вариациям фигур. Этот нова­торский метод — единственный в своем роде.

Внимательно всматриваясь в существующие рельефы, можно заметить одну чрезвычайно важную особенность фриза: в различных его рельефах встречаются неоднократно повторен­ные фигуры; одни и те же музы, но в различ­ных порядковых сочетаниях расположены на рельефах над статуями Геродота, Гиппократа и Гомера. Одни и те же характерные фигуры и даже группы, размноженные в отливке, исполь­зованы в композициях над статуями Цицеро­на, Тацита, Демосфена и Евклида. Эта особен­ность убеждает нас в отсутствии предваритель­но разработанной и законченной сюжетной кон­цепции для каждой скульптурной картины в отдельности. В рельефах выдержана только общая тематическая направленность.

В отличие от фриза Михайловского дворца, исполненного тем же Демутом-Малиновским, в котором на одной и той же стене отдельные скульптурные композиции неоднократно повто­рены без всяких перестановок или творческих изменений, каждый рельеф библиотеки имеет свою, присущую только ему композицию. Некоторая схожесть и повторяемость рельефов скрадывается благодаря большому протяже­нию фасада. Прием, использованный во фризе библиотеки, может быть оправдан для декора­тивной скульптуры; подобным решением скульптор упростил производство и формовку рельефов, сохранив при этом некоторое разно­образие в ритмическом построении скульптуры.

Благодаря большому интервалу между рельефами лоджии, они воспринимаются в ви­де отдельных скульптурных картин или панно; подобная схема расположения значительно упростила скульптору разработку каждой композиции. Отдельно расположенные скульптурные картины могут рассматриваться, а следовательно, компоноваться раздельно и обособленно Друг от друга.

По сравнению с этими отдельными рельефа­ми, при решении композиции протяженных рельефов боковых ризалитов должны были встать более сложные задачи единства содер­жания, общности скульптурного языка, сюжет­ной и ритмической связи между изображаемы­ми сценами.

Связал ли Демут-Малиновский в единую неразрывную цепь фризы боковых выступов, заключенных в удлиненных нишах, или повто­рил отдельно сцены и группы и на боковых вы­ступах? Не имея изображений несохранившегося фриза, нельзя убедительно ответить на все эти вопросы, однако на основании доку­ментально проверенных фактов можно вы­сказать некоторые предположения.

Сопоставляя сроки изготовления рельефов (с начала июля до 29 октября 1829 года) с их объемом (длина 57,3 м при высоте в 1,42 м), приходится изумляться возможностям и мас­терству скульптора, сумевшего в столь неверо­ятно малый срок исполнить чрезвычайно тру­доемкую и сложнейшую горельефную компо­зицию.

Даже если предположить наличие у Демута-Малиновского опытных помощников, уче­ников и формовщиков (в контрактах и прие­мочных актах на работы об этом нет упомина­ния) и представить себе, что скульптор, будучи связан деловыми и дружескими отношениями с зодчим Росси и постоянно сотрудничая с ним, заранее получил приглашение для участия в работах по украшению библиотеки и заблаго­временно приступил к работе, еще до заключе­ния контракта, который являлся только офи­циальным актом закрепления заказа и дого­ворной суммы, все же срок изготовления релье­фов кажется непостижимо коротким. В чем же разгадка невероятных темпов работы Демута-Малиновского?

Необходимость выдержать поставленные контрактом короткие сроки и выполнить выгод­ный заказ с пользой для себя заставила Демута-Малиновского прибегнуть к необычному в творческой практике, но весьма «практичному» методу. Учитывая общую протяженность фриза почти в 60 метров, скульптор исполнил ряд групп согласно фасадным наметкам Росси и дополнил их эффектными сценами своей собст­венной композиции. Эти группы и сцены, отфор­мованные и размноженные в гипсе, им варьи­ровались и видоизменялись путем перестанов­ки одних и тех же фигур и групп. Так осущест­влены рельефы лоджии, которые, несомненно, являются составной частью скульптурной ком­позиции боковых ризалитов. Два документа, относящиеся к дополнительным скульптурным рельефам, сверх вышеупомянутых, убеждают в правоте и логичности высказанных предполо­жений, они же наглядно иллюстрируют «ско­ростные» методы Демута, примененные при из­готовлении фриза библиотеки.

Запрашивая разрешение на изготовление. рельефа торца новой пристройки, обращенного к театру, Оленин пишет: «Рассмотрев предло­жение г. архитектора Росси и сделанное мне вследствие оного представление г. архитектора Щедрина, я нашел, что барельеф во впадине с боковой стороны новой пристройки сделать ныне удобнее и выгоднее, нежели в будущем году, во-первых, потому, что теперь у Демута-Малиновского есть готовые для оного формы, которые трудно будет сберечь в надле­жащей целости до будущего года; во-вторых, что по сей самой причине г. Демуту-Малиновскому удобнее взять за сию работу ныне сходнейшую цену, нежели в будущем году: проси­мая им цена оказывается гораздо дешевле ут­вержденной вашей светлостью за таковую же работу в сем году».

Убедителен и другой документ, относящий­ся к рельефам старого здания.

Архитектор Щедрин пишет Оленину: «При переделке старого фасада императорской Пуб­личной библиотеки сделана была г. профессо­ром скульптуры Демутом-Малиновским скульп­турная работа, как значится в приложенной при сем особливой записке, за каковую причи­талось бы ему по сметной цене 2533 руб. 33 коп., но так как г. Демут употребил для сего частично старые формы, то он желает получить за оную только две тысячи двести рублей (2200)» Оба документа красноречиво говорят о при­менении Демутом старых готовых форм, по ко­торым были повторены дополнительные релье­фы фриза.

В искусствоведческой литературе все рель­ефы в лоджии Публичной библиотеки при­нято считать аллегориями «науки». В действи­тельности в сохранившихся рельефах нет еди­ного и цельного содержания, различно и их ритмическое построение.

Рельефы с изображением античных муз со­гласуются с первоначальным идейным замыс­лом Росси. По атрибутам не трудно на них определить музу астрономии Уранию с небес­ным глобусом в руке, музу Трагедии Мельпо­мену с трагической маской в руках, покрови­тельницу лирической поэзии Эрато, играющую на цитре, музу красноречия и эпической поэзии Каллиопу, держащую свиток. Остальные фигу­ры, атрибуты которых неясно выражены или вовсе отсутствуют, вероятно изображают музу истории и эпоса Клио, музу комедии и лириче­ской поэзии Талию, а возможно, и других муз античной мифологии (Терпсихору — музу тан­цев и хорового пения, Полигимнию — музу песнопений или Евтерпу, олицетворяющую му­зыку).

Рельефы с изображением муз носят аллегорический характер: фигуры изображены в спо­койных и статичных позах. Рельефы с изобра­жением диспута в античных философских шко­лах и сценами поучения учеными, философами и поэтами своих сограждан и учеников суще­ственно отличаются от предыдущих.

Рельефы второй группы носят явно быто­вой характер. Над статуей Вергилия рельеф представляет живую группу, персонажи кото­рой отличаются правдивой и жизненной харак­теристикой. Скульптор изобразил почтенных старцев, юношей и воинов. Вся сцена передана в действии: в центре рельефа помещены юно­ши, склонившиеся над развернутым свитком, к ним примыкают «мужи». В тесно сплетенной группе «мужей и юношей» происходит, по-види­мому, какой-то горячий спор. Остро схвачены порывистость движений и молодой пыл и задор юношей, в противовес которым старцы изобра­жены спокойными и уверенными в своей пра­воте.

Поодаль расположены замыкающие рельеф фигуры двух античных воинов, внима­тельно и настороженно прислушивающихся к спору. На этом же рельефе сосредоточена группа астрономов и математиков, рассматри­вающих глобус. «Спорящие и астрономы» рит­мично увязаны отдельно стоящей фигурой, ха­рактеристика которой не ясна. Все действую­щие лица сцены представлены в разнообраз­нейших движениях и поворотах: их лица и ти­паж индивидуализированы, с большим мастер­ством и знанием передана одежда. Весьма возможно, что на рельефе представлена сцена, изображающая конкретные исторические лица.