Целостности сложных объемов, создававшихся Мельниковым и тяготевших к супрематизму ленинградцами, противостояли работы ортодоксальных конструктивистов, следовавших функционалистской догме. Они стремились ясно вычленять части, имеющие особое назначение, не выделяя главного элемента композиции. Соблюдение этого принципа в формообразовании небольших клубных построек приводило к раздробленности, снижавшей возможность выразительного решения, и придавало ему утилитарный характер, неуместный для клуба (клуб металлистов «Пролетарий» на шоссе Энтузиастов в Москве, начало 1930-х, архитектор В. Владимиров; клуб полиграфистов «Рот Фронт» на Краснопролетарской улице в Москве, 1929—1930, архитектор С. Пэн; клуб завода «Серп и молот», 1929—1931, архитектор И. Милинис и др.).
Расчленение на отдельные объемы, не оправдавшее себя как прием компоновки небольших клубных зданий, дало хорошую основу для крупных зданий Дворцов культуры. Их части были достаточно велики, а система в целом формировала обширное пространство. Подобные здания характерны для начала 1930-х гг., когда стали создавать клубные здания уже не для отдельных предприятий, но для их групп и даже крупных городских районов. Зрительный зал получал развитую сцену, пригодную для полноценных театральных постановок, а помещения для клубной работы разрастались в большой комплекс (именно учреждения такого типа оказались наиболее эффективными).
Первое подобное здание-комплекс сооружено в Москве в 1929— 1938 гг. по проекту архитектора Я.А. Корнфельда (1896—1962) — клуб (ныне Дворец культуры) имени Горбунова. Зал на 1 500 мест с развитой театральной сценой образовал мощный объем, который может функционировать независимо от клубной части. С ней он связан переходом на уровне второго и третьего этажей. Высокий зал с двумя ярусами балконов лежит над вестибюльной группой, образуя массивный объем крупного масштаба. Клубная часть со своим вестибюлем включает, кроме кружковых комнат, зал-аудиторию и спортивный зал; ее крылья, вместе с объемом большого зала, образуют на стороне, обращенной к Филевскому парку, открытые дворы, переход к зеленой зоне. Комплекс четко сформирован, контрасты его масс впечатляющи; однако их крупномасштабность, монументальность и машиноподобие чужды живописному ландшафтному окружению.
Высшим достижением архитектуры конструктивизма стал еще более крупный комплекс Дворца культуры Пролетарского района Москвы, запроектированный в 1931 г. братьями Весниными как группа из трех сооружений: театра с залом на 4 тыс. мест, клуба с залом на 1 200 мест и спортивного корпуса. Малый зал завершен строительством к 1933 г., вся клубная часть — только к 1937, когда конструктивизм воспринимался уже явлением прошлого (парадоксально, что осуществленную часть «рабочего дворца», задуманного как манифест конструктивизма, критика конца тридцатых стала противопоставлять «бездушным стеклянным коробкам»). Большой зал, отнесенный ко второй очереди строительства, оказался излишним. Не был построен и спортивный корпус.
Но принципы, выдвинутые конструктивизмом, полно и точно осуществлены в реализованной клубной части (она и стала Дворцом культуры ЗИЛ). Как и в постройке Корнфельда, зал, который может работать автономно, влит в единую систему клубного корпуса, но взаимодействие пространств более активно. Им определена система ин
терьеров, подчиненная не только удобству функционирования, но и символической интеграции. Точно рассчитаны психологические эффекты последовательного восприятия единой системы пространств при движении внутри здания. Внутренняя логика архитектурного организма как бы проступает вовне — план здания, расположение групп его помещений легко «прочитываются» в структуре объема.
Широкий эркер над театральным входом отмечает начало оси зрелищной группы. «Т»-образный в плане клубный блок на верхних этажах связан с ней через анфиладу, которую завершает полуротонда, обращенная в сторону реки. Террасы, эркеры, надстройки над плоскими кровлями как бы растворяют жесткие грани объемов, смягчая переход к окружающему пространству и шкале человеческих величин. Здание, благодаря этому, не производит впечатления отчужденной монументальности несмотря на свою величину.
